Пленники

— Надо подумать о вас, — вмешалась в разговор Марья Андреевна, невольно сочувствуя ему. — По правде говоря, не знаю, куда вас устроить. Хотя, кроме Оника, никто не знает, где вы…

— Оник не выдаст! — уверенно сказал Гарник.

— Но его могут заставить. Они мучают людей.

— Нет, он ничего не скажет, — подтвердил и Великанов. — Не таков парень!

— Надо выручать его, ребята! — сказал Дмитрий. — Неужели мы не сумеем спасти его?

Великанов бросил на него иронический взгляд.

— Ну, ну?..

— Надо сделать нападение на тюрьму.

— Видать, у тебя вчерашний хмель не выветрился. Хотел бы я посмотреть, как ты нападешь на тюрьму с дедушкиной клюкой!..

— Подожди, Ваня! — не обижаясь на Великанова, продолжал Тот. — Давай все-таки подумаем. Надо что-то предпринять. Слушай… Может, заставить нам этого самого Харченко заступиться за Оника?.

В глазах Гарника зажглась злоба:

— Ну… он нам заплатит за Оника!..

— Погодите, ребята! — вмешалась Марья Адреевна. — Так можно все испортить. Если вы тронете Харченко, Оника немедленно повесят.

— Безусловно! — поддержал ее Великанов. — Марья Андреевна верно говорит: мы погубим парня. Словно дети рассуждаете! Если доктор заявит в полицию, что ему кто-то угрожает, у Оника потребуют выдать имена сообщников, начнут пытать. Как вы не понимаете!

— Надо Харченко припугнуть как следует! — стоял на своем Гарник.

— Однажды ты его уже напугал «как следует».

Долго они еще обсуждали вопрос о том, как помочь Онику, но так и не пришли ни к какому решению.

8

Капитан Пауль Пельман рассматривал кольцо с бриллиантом. Он низко наклонился над столом, вставив в глаз лупу ювелира. Потом стал примерять кольцо. Ни на один из его пальцев кольцо не подошло.

Из маленького кармашка брюк, где обычно держат часы, капитан вытащил перстень с огромным агатом. Долго сравнивал кольца и любовался ими.

Напротив сидела овчарка. Она как бы повторяла движения хозяина, поворачивая голову то вправо, то влево и вопросительно поглядывая на хозяина.

Это занятие доставляло Паулю Пельману немалое удовольствие. Кольца отобрали у старика-еврея на рынке, — он хотел продать их. Его задержали и привели в полицию.

Пауль Пельман решил сам допросить старика. Рассматривая в лупу грани камней, он думал: «Не последние, ясно! Сдеру с него шкуру, если не отдаст спрятанные».

— Эй, Герберт! Приведи сюда того еврея.

В комнату ввели старика.

Перешагнув порог, он уставился на собаку, сидевшую на полу, и лицо его внезапно побелело, как известь. Он поднял глаза на капитана.

Пельман велел ему подойти ближе. В переводчике не было нужды: старик хорошо говорил по-немецки.

— Говори, Фридман, где спрятаны драгоценные камни вашей мастерской?

Фридман часто заморгал, протер очки:

— Камни мастерской? В нашей мастерской не было своих камней, господин начальник. Мы только выполняли заказы. Когда началась война, заказчики забрали все назад.

— Забрали?

Капитан Пельман взял со стола перстни.

— А это что такое?

— Это? Это кольца моей жены. Одно из них я купил в Варшаве к свадьбе, другое — лет двадцать тому назад, во Львове…

— Смотрю я на вас, Фридман… Вы уже старый человек, а врете, как школьник. Кого хотите обмануть? Впрочем, я не удивляюсь: обман был вашей специальностью. Небось, золотили медь, а продавали за золото? А бутылочное стекло выдавали за бриллианты? Разве не так?

— Я не обманул за всю свою жизнь ни одного человека, господин начальник. Тридцать лет живу в этом городе, — тут все меня знают…

— Меня не интересует, сколько лет вы портили воздух в этом городе. Меня интересует одно: где драгоценности вашей мастерской? У нас есть достоверные сведения, что в первый день войны вы унесли камни домой.

— Я? Домой? Нет, господин начальник! Вас ввели в заблуждение. Я ведь не заведовал мастерской, а работал рядовым мастером.

Пельман вытащил из железного ящика, стоявшего рядом, золотое колье.

— Подойдите сюда. Это подарил мне один из моих друзей. Оцените, — настоящее ли золото?

Фридман нерешительно подошел к столу, нагнулся, подняв очки на лоб, и сразу выпрямился.

— Да, это настоящее золото. Это колье моей невестки… Я продал его доктору Харченко.

— В таком случае, где кольца, браслеты, ожерелья ваших дочерей и невесток? Скажите, пусть принесут, — проверим, действительно они ваши, или вы взяли из мастерской?

Фридман умоляюще прижал руки к впалой груди:

— Поверьте мне, господин начальник, в нашем доме нет золота. Эти перстни были последним нашим богатством. Я клянусь в этом своей жизнью, даю честное слово. Напрасно вы меня привели сюда. Разрешите мне уйти… Два дня в доме нет крошки хлеба. Меня там ждут… Поверьте, — нет, ничего нет!..

— Фридман, вам будет очень плохо! Вы присвоили ценности, принадлежавшие советскому государству. Все, что принадлежало советскому государству, теперь стало нашей собственностью. Таким образом, вы присвоили достояние германской империи. Это золото и драгоценные камни мы должны сдать в имперский банк. Вы понимаете, какое тягчайшее преступление вы совершили?