Пленница

– Хоть бы при детях вели себя пристойно!

– Да не заметил я ее, – недовольно буркнул Матвей. – Если бы видел, не стал бы ластиться к тебе, ягодка, – его рука вновь прошлась по спине Вареньки вниз и с силой сжала верх ее ягодиц.

Возмутившись, она с силой ударила его по ласкающей руке и вскочила на ноги.

– Я вам в который раз повторяю, чтобы вы не смели приближаться ко мне! – воскликнула в запале Варя, устремив на него негодующий взгляд золотых глаз.

Ей все еще было непривычно видеть его без бороды и усов, и она невольно рассматривала его лицо изучающим негодующим взором. Молодое, суровое, волевое лицо Твердышева с рельефными скулами, высоким лбом, прямым носом и красиво очерченным подбородком вновь, как и накануне, показалось ей приятным. Но лишь на миг. В следующее мгновение память воскресила все прошлые домогательства мужчины, его насилие, жестокости – и девушка тут же нахмурилась.

– А вчера ночью вы другой были, – сказал он проникновенно.

Но эта фраза вызвала у Вари лишь болезненную реакцию, и она выдохнула:

– Я пьяна была! Теперь понимаю, что вы специально меня опоили, чтобы вновь к гнусности принудить!

– Да уж прям, – мрачно ответил Твердышев, выпрямляясь во весь рост и закидывая руки за спину, чтобы девушка не заметила, как они дрожат от страстного напряжения. – Наверное, по принуждению вы, Варвара Дмитриевна, гладили мои плечи вчера и нежно ластились ко мне?

– Неужели так трудно понять, что вы мне противны! – прошипела она, заводясь все сильнее.

Похоже, этот наглец хотел выставить все так, будто это она соблазнила его. После ее обидных слов Матвей сжал до боли кулак, а в его глазах появился недобрый огонек. Помрачнев, он сглотнул нервный комок в горле.

– Я лишь хотел уведомить вас, Варвара Дмитриевна, – произнес он изменившимся ледяным тоном, обжигая ее зеленым взором. – Что Олсуфьев переведен из камеры обратно на работу в литейный цех, как я и обещал за вашу благосклонность. Ведь вчера вы с лихвой заплатили за это.

Выплюнув оскорбление, он медленно прошествовал к умывальнику и начал намыливать руки. Варенька открыла уже рот и, нервно глядя на его широкую спину, начала подбирать слова, чтобы достойно ответить этому наглецу. Но вошла Маша. Девочка подозрительно взглянула на них, быстро выпила воды и вновь выбежала на улицу. Варя же, ощущая себя падшей, оскверненной и продажной, именно той женщиной, которых в Петербурге называли кокотками, нервно отошла обратно к шитью. Она уже взяла в руки иголку, как услышала за спиной невозмутимый голос Матвея:

– Что ж, и даже супу мне не нальете?

Варенька напряглась и, поняв, что он решил сменить тему разговора, вновь отложила выкройку и направилась к печке. Твердышев сел за стол и сделал непроницаемое лицо. Без промедления налив миску супа, Варя подошла к нему и поставила еду перед ним. Она хотела уже отойти, но мужчина ловко поймал ее за запястье рукой и, притянув к себе ближе, тихо вымолвил:

– Хотите Алексея Ивановича увидеть?

Она замерла, перестав вырывать руку из его сильной ладони. Да, она очень сильно хотела увидеть на прощанье Олсуфьева, а затем навсегда покинуть этот поселок, теперь отчетливо понимая, что более жить здесь невозможно.

– Вы прекрасно знаете, что хочу, – так же глухо ответила девушка. Он поднял лицо, и темнота его горящего поглощающего взора смутила ее.

– Сегодня ночью, когда все спать лягут, приходите к реке. Туда, где заброшенная церковь стоит. Ждать вас там буду. Только ты должна сама прийти. Покладистой и ласковой быть, – продолжал он свою гнусную речь. – Поняла меня, ягодка?

Его наглую речь прервала ее звонкая пощечина. Матвей жестко схватил занесенную руку Вареньки и до боли сжал ее запястье, ощущая, как горит его щека от ее ладошки.

– Еще раз ударишь, и… – с угрозой прохрипел он ей в лицо.

– Прекратите меня унижать!

Послышались шаги, и Твердышев тут же убрал руку от девушки. Варя проворно отскочила от него к печи, ощущая, что вся кипит от возмущения. Вошла Арина и, устало поставив на пол лукошко с грибами, подозрительно оглядела мужа и девушку.

– Вдова Никитична за новый отрез дала, – пояснила Арина и поплелась к умывальнику.

Матвей взял ложку и уткнулся в тарелку. Однако наваристые щи перед ним, не вызвали у него аппетита. Искоса покосившись сначала на жену, а затем на Вареньку, мужчина резко встал и вихрем вышел из кухни, хлопнув дверью.

– Хорошо, что вы вернулись, Арина Афанасьевна. Схожу я к Тоболевым. Вчера мне с Василием так и не удалось поговорить.

Девушка уже сняла фартук, но Твердышева остановила ее жестом.

– Не ходите, Варвара Дмитриевна. Весь поселок только и гудит о том, что вчера на гулянье едва не убили Василия. Сегодня поутру его рыбаки в реке полумертвого выловили.

– Какой ужас!

– Так что не до вас теперь там. Никто не знает, выживет ли он или нет, больно много крови потерял.

– А кто убить-то его хотел? – спросила испуганно Варенька.

– Никто не знает. А сам он без сознания, сказать не может.

– Какая страшная история. Может, через пару дней схожу, проведаю его, – пролепетала несчастно Варя.

Глава VII. Охальник