Пленница

Матвей вышел на двор и глубоко вздохнул. Эта девица, невозможно соблазнительная и холодная, сводила его с ума. Прелестный наклон ее темноволосой головки, яркие золотые глаза в темной оправе ресниц и бровей, сладкие манящие губы, стройный гладкий стан с упругими грудями и округлыми ягодицами влекли его и вызвали в его существе неистовые сладострастные желания. Никогда с ним не было ничего подобного. Чтобы он, Твердышев, не мог ни о чем думать, кроме как о какой-то там бабе. И сейчас именно о ней, о Вареньке, он думал день и ночь. Причем отчетливо осознавал, что наслаждение от ее покладистости и ответных ласк понравилось ему гораздо больше, нежели насильственное соитие, которое произошло в первый раз. Однако он не знал, как заслужить ее благосклонность, как заставить ее полюбить себя.

Вынув кольцо, купленное в Кунгуре, мужчина с тоской посмотрел на него. Чудный огромный золотой камень, точь-в-точь как цвет ее глаз, в обрамлении темного золота, вызвал в его сердце болезненное содрогание. Он так хотел подарить его ей сегодня. Возможно, получив подарок, Варя стала бы относиться к нему чуть ласковее. Но все пошло не так, как он предполагал. Она вновь лишь только обвиняла его во всем и гнала, как и делала это постоянно.

Заметив Машеньку, которая грустно сидела на завалинке, Твердышев быстро убрал кольцо в карман и вытащил из другого красные бусы. Подойдя к девочке, он сел на завалинку рядом с ней и ласково произнес:

– Что ж, батя даже слова доброго не заслужил? – Матвей протянул ей на ладони красные небольшие бусы из камня и добавил: – Смотри, какой гостинец тебе привез, белочка моя.

Девочка нервно взглянула на бусы, а затем несчастно посмотрела ему в лицо.

– Ты мамку больше не любишь? – пролепетала она.

Нахмурившись, Матвей сжал бусы в ладони и медленно выговорил:

– С чего ты взяла? Люблю я мамку.

– А Варю?

Твердышев окончательно опешил, поняв, что дочь прекрасно понимала, что происходило у них в доме.

– И ее люблю, – глухо ответил он и, не в силах смотреть в чистые невинные глаза дочери, отвернулся, устремив взор на крыльцо.

– А разве так можно, сразу двоих любить? – не унималась Машенька.

– Видать, можно, – как-то несчастно заметил Матвей.

Девочка вскочила на ноги и гневно воскликнула:

– Никого ты не любишь! Только себя! Злой ты! Вот ты какой! И не нужны мне твои подарки!

Она побежала в дом, закрыв лицо руками. Матвей мрачно посмотрел дочери вслед и печально пробурчал:

– Да что ж они все, сговорились, что ли?

Спустя два дня, в среду вечером, как и положено, второй раз на неделе топили баню. Арина с Танюшей вымылись первыми. А Варя с Машуткой пошли после. Чуть попарившись и быстро вымыв себя и девочку, Варя ласково велела:

– Иди в дом, Машенька, я постираю белье и тоже приду.

Та кивнула и, накинув легкую ночную рубашку и тулуп, ушла. Девушка же, закрутив мокрые волосы на затылке, чтобы не мешали, начала умело застирывать нижнюю юбку и рубашечку, которые до того были замочены в небольшом корытце, стоящем на лавке.

В какой-то момент она вдруг отчетливо ощутила, как прохладный воздух обжег ее тело. Чувствуя неладное, Варя стремительно обернулась к двери, которая вела в предбанник, и похолодела. Матвей, обнаженный по пояс, в одних штанах и босой, стоял всего в нескольких шагах от нее, и его взгляд красноречиво говорил о намерениях.

– Что вам здесь надобно? – выдохнула девушка упавшим голосом, выпустив из рук мокрую одежду. В неярком свете лучины Варенька хорошо видела его рельефный упругий торс, покрытый небольшой темной порослью, и сильные натруженные руки. В его глазах горел темный огонь, и Варенька судорожно задрожала. Проигнорировав ее вопрос, мужчина начал медленно приближаться. Развернувшись, она попятилась в бок и нервно выпалила: – Не надо! Не смейте!

Он не ответил на ее возглас и в следующий миг кинулся на девушку, притиснув ее влажное тело к себе.

– Перестань кобениться, сама ведь хочешь… – прохрипел Твердышев над ней, опаляя ее ушко горячим дыханием.

Варя в исступлении начала вырываться из мощного кольца его рук и с ожесточением впилась зубами в его руку, которая обхватила ее плечи. Матвей выругался, и ей удалось вырваться из его объятий. Она отчетливо увидела кровь на его руке, там, где укусила. Бросившись к печке, она схватила чугунный ковш. Он уже был рядом. Варенька в отчаянии с размаху ударила ковшом по руке, которую он уже протянул к ней, чтобы схватить. Твердышев взвыл от боли и матерно выругался. Увидев в его глазах злость и желание, она попятилась к двери. Заметив, что он вновь готов к прыжку, она пригрозила:

– Я снова ударю, не подходите!

– Думаешь, это остановит меня? – глухо произнес Матвей и вновь кинулся на нее, схватив девушку в объятья.

Она начала без разбора бить его тяжелым ковшом, несколько раз попав этому охальнику даже по лицу. Уже через миг она оказалась свободна. Кинув ковш, Варя ринулась к двери, слыша за спиной его стоны и проклятья. Вылетев в предбанник, она схватила первое, что попалось ей под руку, старый тулуп, и, еле прикрывшись им, вылетела из бани.