Пленница

Вихрем, промчавшись по двору, даже не ощущая, как холодный воздух леденит кожу, девушка бегом метнулась к дому. Едва она влетела в кухню, как наткнулась на Арину. Оценив, что девушка боса, обнажена, на ней лишь тулуп, и она нервно дышит, Арина нахмурилась.

– Случилось что, Варвара Дмитриевна? – спросила тихо Арина, всматриваясь в лицо Вари. Девушка, не выдержав напряжения от того, что произошло сейчас в бане, закрыла лицо руками и расплакалась. Твердышева тут же отложила вязание и приблизилась к ней. – Что с вами? Не плачьте.

Варя всхлипнула и, подняв на женщину лицо, несчастно пролепетала:

– Арина, я правда не хотела… он… он… – она вновь закрыла лицо руками не в силах произнести до конца гнусную фразу, которая вертелась у нее на языке. Арина схватила ее за плечи и сильно тряхнула.

– Матвей? – прохрипела Твердышева.

– Да, он был в бане. Насилу сбежала от него.

– Вот паскудник, – глухо выплюнула Арина, вмиг догадавшись, что произошло. Горестно смотря в нервное лицо девушки, она добавила: – Вы же обещали…

Горестно всхлипнув, Варя схватила руки Ариной в свои и срывающимся от рыданий голосом простонала:

– Простите меня, Арина Афанасьевна, я не хотела. Я пыталась остановить его, но он… пришлось его даже ковшом бить!

Окончание фразы потонуло в рыданиях девушки. И сердце Арины чуть смягчилось. Она тяжко выдохнула и тихо велела:

– Идите спать…

Матвей стоял на улице и долго курил трубку. Мрачные навязчивые думы, окрашенные сладострастием, терзали его. Он не понимал своих поступков, которые явно происходили спонтанно, неосознанно и были неподвластны контролю его разума. Он ощущал, что последнее время делает все не так, не по совести, совершенно позабыв о порядочности и чести.

Весь последний месяц он творил всякие непотребства и лишь после осознавал, что делает нечто отвратительное и мерзкое. В эту минуту он искренне осуждал себя за то, что тогда незаслуженно подверг наказанию Алексея, прекрасно понимая, что это за то, что Варя любит его. А три дня назад едва не убил Василия. А вчера холодно оттолкнул Арину, когда она попыталась прижаться к нему в постели. Сегодня же он, словно одержимый, вновь накинулся на Варю в бане, забыв про всякий стыд и ощущая лишь болезненную потребность в обладании этой неприступной прелестницей.

«Неужели это и есть любовь?» – мрачно размышлял Матвей, думая о том, что еще в тот раз, когда снасильничал над Варей в темном лесу, почти потерял рассудок от осознания того, что она любит другого.

– Любовь… – он матерно выругался, решив, что это чувство совершенно гнусное, черное и безумное, раз из-за него он творил все эти бесчинства.

Спустя некоторое время он наконец заставил себя зайти в дом. Однако, едва вошел в гостиную, наткнулся на Арину, которая стояла в темном помещении и как-то печально несчастно смотрела на него в упор. Матвея сразу же накрыло дикое чувство стыда и ненависти к себе.

– У тебя сердце-то есть, паскудник? – глухо спросила Арина, не спуская с него укоряющего взгляда.

Матвей понял, что она знает, что произошло полчаса назад в бане, и, поджав губы, сжал кулак. Он осознал, что должен покаяться перед женой, даже упасть на колени и пообещать, что больше не будет прикасаться к Варе, но не мог. Он отчетливо понимал, что это будет очередная ложь, ибо едва девушка оказывалась в поле зрения, его разум замолкал, а его существо само неосознанно тянулись к ее стройному стану.

– Отвяжись… – прохрипел он и, обойдя жену, стараясь не смотреть ей в лицо, прошествовал в спальню.

Арина долго сидела в темноте, и горькие слезы катились по ее щекам. В какой-то момент она взвилась и, схватив платок, устремилась прочь из дома. Вернулась она под утро, мертвенно бледная и синяя. Едва переставляя от боли ноги, она упала прямо посреди гостиной и потеряла сознание.

Наутро, первым встав с постели, Твердышев наткнулся на бессознательное тело жены. Испуганно подняв ее на руки и окликая по имени, Матвей перенес ее в спальню. Увидев, что низ платья Арины в крови, а она никак не приходит в себя, он не на шутку испугался. Разбудив, Варю и детей, чтобы присмотрели пока за Ариной, стремглав запряг жеребца и ускакал за лекарем в город.

Варя, выпроводив из спальни детей, начала сама осматривать женщину. Стащив с нее юбку, которая была вся в крови, девушка испуганно уставилась на полные ноги Арины, по которым стекала свежая кровь из промежности женщины. Дикая мысль о том, что Твердышева убила нерожденного ребенка, промелькнула в ее голове, и Варенька застонала от ужаса. Она быстро принесла теплой воды и начала осторожно обмывать ноги несчастной. Тут Арина пришла в себя и открыла глаза.

– Что вы с собой сделали, Арина Афанасьевна? – пролепетала Варя, всхлипывая над Твердышевой и осторожно обмывая ее ноги.

– Не нужен мне его ребенок, раз не любит меня больше… – прохрипела Арина и застонала от боли.

– Матвей Гаврилович за лекарем уже уехал, – заметила Варя, унеся грязную воду и вернувшись с чистой. – Он вылечит вас обязательно.

– Зачем? – выдохнула устало женщина. – Лучше уж сдохнуть, чем так маяться. Все равно без него мне жизни нету.