Пленница

– Алексей Иванович, хочу известить вас, что со дня на день мы, возможно, подвергнемся нападению бунтарского войска яицких казаков. Наверное, слышали о них? – спросил тогда Твердышев, заходя в камеру к Олсуфьеву.

– Слыхал, – кивнул Алексей, не понимая, к чему Матвей завел этот разговор.

– Так вот. У нас мало казаков. К тому же старший урядник Тоболев – неблагонадежный человек и сидит в башне. Я не могу доверять ему. От вас мне нужна любая помощь. Я хочу вам предложить вот что. Я выпущу вас из застенка, и вы поможете мне в обороне завода. Варвара Дмитриевна говорила, что вы были на турецкой войне?

– Да это так, более двух лет. Командовал небольшим взводом.

– Тогда у вас есть нужный опыт. К тому же необходимо обучить как следует стрелять мужиков, которые прибыли сегодня из поселка. Взамен даю слово, что в каземат вы больше не вернетесь. Я переведу вас на обычные работы.

– У меня есть выбор? – прищурившись, спросил Олсуфьев.

– Да, – тихо ответил Твердышев и продолжал более хмуро: – Вы можете отказаться. И в случае, если бунтарям удастся взять завод, они освободит вас.

– Нет уж, увольте. Я не встану на сторону разбойников. Лучше уж с вами. Так хоть завод помогу защитить, дело правое. Я согласен.

– Что ж, Алексей Иванович, на том и порешим. С сегодняшнего дня берите командование казаками на себя. Я буду вам в помощь. Только вы должны сделать все, чтобы мы удержали завод.

– Я постараюсь, – согласился мрачно Алексей. – Но сначала мне надо осмотреть все укрепления и оружие, которым вы располагаете для обороны.

– Несомненно. Я сам вам все покажу, – кивнул Твердышев и, чуть помолчав, добавил: – И еще. Давайте забудем все наши разногласия и старые обиды. Теперь мы наравне. Вы поможете мне и заводу. Я помогу вам наладить прежнюю жизнь.

Твердышев протянул Олсуфьеву руку, Алексей медленно пожал ее.

– Согласен.

Вспоминая это, Твердышев поморщился от боли, которую доставляла ему ноющая заживающая рана на плече, к тому же небольшой жар уже неделю мучил его. Он криво усмехнулся, осознавая, что за все две недели ни разу не пожалел, что освободил Олсуфьева. Спустя несколько дней за неимением более опытных кандидатов Твердышев назначил Алексея командующим над защитниками в составе трех сотен человек. Олсуфьев был польщен этим, и Матвей видел, как он старается оправдать его доверие.

Все попытки многочисленных штурмов вражеского войска были с блеском отбиты заводчанами и казаками, и Твердышев осознавал, что в этом немалая заслуга и Олсуфьева. Лишь единственное гнусное предательство подвергло смертельной опасности всех, и завод, который едва не удалось захватить осаждавшим. Но, опять же, благодаря умелым молниеносным командам Олсуфьева, который вмиг дал приказ стянуть все силы к воротам, и благодаря нескольким отважным мужикам, все же удалось закрыть заводские ворота, завод удалось отстоять. Последних же вражеских бунтарей, что оказались внутри стен, добили прямо на дворе, не дав им даже опомниться.

Твердышев шел медленно, проверяя каждый пост и думая о своем. Вот уже почти четыре недели он не видел Вареньку и девочек. С поселянами не было никакой связи. И многие люди, которые жили в стенах завода, уже начинали роптать, говоря, что ничего не знают о своих близких.

– Матвей Гаврилович, скорее! – вдруг раздался позади взволнованный голос парня лет семнадцати, который приблизился к нему. В тишине рассвета возглас прозвенел словно колокол.

– Что стряслось, Трофим? – озабоченно спросил Матвей. – Опять стреляют?

– Нет, – ответил парень и, наклонившись к уху Твердышева, уже тише добавил: – Тамв конторе, вас Никифор Ермолаевич дожидается. Только что пришел…

– Никифор? Но как он прошел?

Твердышев бегом бросился в контору и уже через несколько минут влетел в свой кабинет. Едва ворвавшись внутрь, Твердышев устремился к Никифору и обнял его словно старого друга.

– Вот радость-то! – не удержавшись, воскликнул Матвей и чуть отстранил от себя старосту. – Как же ты пробрался к нам?

– Дак ход я знаю тайный с завода-то. Его покойный управляющий знал и мне показал. Об этом ходе еще только Осокин знает.

– Как же ты столько времени молчал? Отчего я не знаю?

– Вы же понимаете, Матвей Гаврилович, чем больше народу знает, тем опаснее. Тайну выдать могут.

– Да, ты прав. Ну, садись, рассказывай, как там у вас?

– Сначала вы расскажите, Матвей Гаврилович, как держитесь? – озабоченно спросил Никифор.

– Как? Держимся пока. Правда, полсотни мужиков да полторы дюжины казаков у меня осталось, остальные раненые. Боюсь, более двух недель нам не выстоятть.

– Было же почти три сотни?

– Было, – мрачно заметил Твердышев. – Только Гришка Тынкачев, разбойник, да с ним еще дюжина рабочих еще неделю назад ворота открыли вражинам и на сторону врага убегли. Остальные отбиваться стали. Благодаря Олсуфьеву с казаками да особо рьяным мужикам, еле удалось сдержать нехристей и ворота закрыть. За месяц осады, считай, потеряли мы сотню человек, еще столько же раненых.