Пленница Белого замка

— Я — валькирия. Я не могу делить тебя с другими женами, даже морскими. И пусть они будут красивыми, и их судьбу Норны пряли из кудели счастья и удачи, я должна быть единственной. Ты должен сохранять традиции, и только. Откажись от морской жены и, как велит обычай, обезглавь. Но не сейчас, и не здесь. Пролей её кровь на Черном Камне в день летнего солнцестояния, и в тот же день мы сыграем свадьбу.

Магни не колебался:

— Я согласен!

Неужто Хальвейг была права? Неужели этот человек настолько ослеплен любовью, что готов нарушить слово, запятнав честь?

— Магни, ты обещал вернуть меня домой!

— Прости, Улла, — ярл говорил со мной, а смотрел на Хальвейг. — Мне жаль, но с Богами не спорят. Они хотят твоей крови. И они её получат.

Руки связали так, что при малейшем движении боль пронзает запястья. Ноги слегка защищены плотными голенищами сапог. Но в остальном положение сносное: сижу не на голой палубе, под спину подложены мешки с мягкой рухлядью. А плечах — теплый плащ, и если он распахивается, кто-нибудь из мужчин тут же снова укутывает меня поплотнее. А над головой, для защиты от непогоды и брызг натянули полог.

Кормят тоже хорошо. Заботливо очищают рыбу от костей и по кусочку кладут мне в рот. И чашу с питьем подносят к самым губам.

А вот не буду ни есть, ни пить!

— Улла! — в голосе подошедшего Магни звучал укор. — Посмотри, тебе отдают лучшую еду. Надоела рыба? Могу предложить мясо. Или меда вместо воды принести? Только скажи, все будет. Но не отказывайся, не оскорбляй тех, кто заботится о тебе!

Я же у него и виновата!

— Мне что, благодарной быть надо? За то, что слово свое нарушаешь? Или за честь оказаться на Черном камне с перерезанной глоткой?

— Ну, зачем же так? День летнего Солнцестояния еще далеко. Я сделаю все, чтобы тебе хорошо жилось до того времени. Хочешь новые наряды, или красивые браслеты…

— Ты мне их уже подарил, — повожу плечами, привлекая внимание к рукам.

— Ну, извини. Оставлять тебя на свободе опасно. Не хочу, вместо красивой и смелой жены обнаружить однажды берсерка.

— Больно!

Понял, наконец.

Магни перерезал веревку, бережно растер затекшие кисти и, осмотрев сочащийся кровью рубец, приказал:

— Воды принесите, и чем перевязать!

Лечение ссадин у северян своеобразное — засунули мои руки по локоть в морскую воду, и заставил терпеть, пока соль разъедала содранные запястья. Потом перемотали полосой ткани. И — снова связали. Только теперь подложили под веревки толстый слой мягкой кожи.

— Придется потерпеть.

— А у меня есть выбор?

— Нет, — Магни согласился легко, отняв последнюю надежду на спасение. — Уже сказал — не развяжу. Прости, жена… но я тебе не верю.

— Конечно. Ты уверен, что все вокруг, как и ты, хозяева своим словам: захотел — дал, захотел — обратно взял…

— Не вини меня за то, что я выполняю волю Богов. Кто из смертных осмелится им перечить?

Задело? Задело. Иначе с чего разозлился? Значит, понимаешь свою неправоту. Ну, так я добавлю! Сейчас твое чувство вины — мой союзник.

— Еще недавно Боги совсем не страшили тебя, ярл! Ты был готов сражаться с каждым по отдельности и со всеми разом, лишь бы своего добиться…

— Зачем мне сражаться с теми, кто на моей стороне? Тем более — сердить их? Под рукой Небесного Конунга я добьюсь большей славы!

— Разве? А не почетнее ли остаться в памяти потомков воином, бросившим вызов Богам?

— Моим детям вполне хватит того, что их отец подарил им мать-валькирию. И, знаешь, наверно, ты тоже удостоишься песен. Только кем в них останешься? Злой женой, старающейся разлучить влюбленных, или союзницей, отдавшей жизнь ради счастья мужа? Если будешь вести себя хорошо, я постараюсь, чтобы о тебе осталась добрая слава.

Кем я останусь в памяти северян волнует меня меньше всего… Единственное — я не должна стать той, что запятнает честь рода. Поэтому…

— До назначенного дня далеко. Я все это время буду лежать вот так? Связанной, словно овца?

— Овцу бы не пришлось связывать. И… мне и вправду жаль.

Похоже, он сам не знает, что дальше. Плохо. Так я не могу придумать, как действовать.

А "Поцелуй Валькирии" тем временем развернулся, взяв курс к Островам. Мы возвращаемся домой?

Нельзя! Избежать жертвоприношения на Островах будет трудно, да и смысла нет. Как потом выбираться с этого каменистого клочка суши, который вечно треплют холодные ветра и бичуют колючие волны, смешанные с ледяной шугой?

Значит, надо действовать немедленно! И пусть драккар станет игрушкой стихии, рано или поздно она принесет его к берегу. Если повезет, то к материку, а там уж я разберусь, что делать.

Но как освободиться от пут? Выход один: отпустить Голод, позволить ему захватить тело и надеяться, что без контроля разума оно не окажется в серых волнах, которые так стараются размолоть корабль в труху.

Голод я выпустила на одном из крохотных островков, что серыми обломками клыков пронзают водную поверхность, а в шторм полностью скрываются в мешанине брызг, пены и ветра. Северяне использовали эти скалы для ночевок, если не предвиделось бури — спать на твердой поверхности куда надежнее, чем на просмоленных досках, под которыми затаилась бездна.