Пленница Белого замка

Для начала меня отвели в сторонку, откуда я не могла видеть трупы. Принесли одежду. Сухую и достаточно чистую. Переодеваться пришлось прямо там, под взглядами мужчин. Но северяне не стыдились наготы, да и меня они не смущали. Пока одевалась, разложили костерок, согрели в котелке вина. По запаху — кислятину, но мед и травы, которыми щедро сдобрили варево, сделали напиток довольно приятным на вкус. В руку всунули кусок вяленого мяса, но разве обычный человек сможет есть в такой ситуации? И я ограничилась вином. Правда выпила его много. Хмель помогает людям забыть о неприятностях, и даже самых сильных превращает в размазню. А пьяную истерику изобразить куда легче, чем ужас. Увидев, что я немного успокоилась, Берг решился на расспросы. Больше всего его интересовало, какая сила так разметала тела, превратив некоторые в кровавые ошметки. Вместо ответа я снова расплакалась и, размазывая по лицу слезы и сопли, провыла что-то про чудище, которое выползло из моря. Не знаю, что понял Берг из смеси крика, рыданий и нечленораздельной речи, но он только покачал головой и отошел. Пара слов — и его хирдманы разделились на группы. Одна занялась погребением, вторая разбивала лагерь. А третья, держа наготове оружие, оглядывалась вокруг. Но взоры воинов чаще приковывало море, чем суша. Значит, понял и поверил.

* * *

Судя по лицам собиравших тела хирдманов, им не часто приходилось видеть подобное. Кто-то бледнел, кто-то зеленел и время от времени отбегал в сторону, чтобы за камнями освободить желудок. Для меня эта картина была привычна.

— Улла, ты уже домой?

— Да. Тут больше делать нечего.

Мы с Кэмом стоим на холме. Перед нами, внизу — поле боя. Вернее, то, что должно было им стать. Если бы король не послал сперва меня.

Склон, мокрый от крови. Еще вчера на нем зеленела трава. И бабочки с осами летали над клевером, собирая пыльцу и нектар. Теперь же вместо цветов — ошметки человеческих тел, а пронзительная песня жаворонка сменилась хриплым карканьем ворон.

В этом месиве, измазанные кровью с ног до головы, бродят люди. Непозволительная роскошь, оставлять тела вот так, без погребения. Кто знает, не восстанут ли ночью мертвые, превративших в зомби, или, разбуженные злой луной души погибших начнут искать своих убийц.

Но куда опаснее другое. Туда, где гниют сотни, тысячи тел, обязательно придет болезнь. Она выкосит окрестные деревни, отравит ручьи и колодцы. Настанет день, и некому станет выгонять на луга скотину, возделывать землю, платить королю и Домам положенную дань. Государство вымрет, если оставить поле боя не убранным. И заботиться об этом победитель, ибо побежденному уже нет дела до мертвых.

Вот и ходят специальные команды, состоящие из воинов, которые еще вчера махали мечами в сече. Но сегодня по другому. Бледнея и зеленея, солдаты убирают мертвых. И не знают, как я хорошо слышу все, что говорят они сквозь зубы.

Воинов Магни не просто подняли на корабль. Каждого бережно обмыли и, одев в то, что нашли в мешках, осторожно уложили рядом с товарищами. Сам ярл занял место у рулевого весла, как и при жизни. Я насторожилась: кто знает, какой ритуал должен быть проведен в этот раз? Может, меня сейчас оглушат, да и отправят сопровождать мужа в его последнем пути? Так просто не дамся!

Но Берг и не подумал обо мне. Вспомнил, только когда «Поцелуй Валькирии», подхваченный течением, стал удаляться от берега.

— Пустишь? — мне подали лук и стрелу, наконечник которой скрывался за просмоленной паклей.