Пленница Белого замка

Лохмач замялся, когда услышал вопрос. Что? Не рассказал еще? Это хорошо. Может, смогу выкрутиться. Если протянуть руку, схвачу трусишку. И — перекрою выход Лейву.

— Как я мог? Вы ведь не скажете госпоже Лангливе, что мы вас раньше, чем она увидели?

Странная просьба. И голос дрожит. Внимание усыпляют, или действительно меня больше шаманки боятся?

— Не скажу, если слушаться будете.

Оба дварфа вздохнули с явным облегчением.

— А всего вас сколько?

— Ну, я да Лейв, в коровнике Фаста. Нерн в оружейной присматривает. В поварне Рагна. Мало нас. Раньше больше было, да госпожа Ланглива как-то рассердилась, и вот… А другие из-за неё сюда боятся идти. Даже когда она в соседние усадьбы уходит, тамошние дварфы прячутся, чтобы не заметила.

— А чего ты так со мной откровенничаешь, хозяйку свою ругаешь? Разве приличествует это домовому?

— Да какая она хозяйка? Пришла в дом, поселилась, ведет себя так, словно усадьба ей принадлежит. Никого, кроме хозяина, не слушает. Даже госпожу, и ту подчинила. Только старший сын, Магни пока смеет возражать. Но его дома нет, может, и зазимует где-нибудь в другом месте. Хорошо, хозяин приехал, теперь госпожа Ланглива поутихнет маленько.

Значит, и у северян интриги процветают? Это мне на руку. Только дайте срок разобраться, что к чему, и тогда…

— Слушай, Эйрн, я здешнего языка не знаю. Научишь меня.

— Да, госпожа. А как мне вас называть?

— Уллой зови.

Учителем дварф оказался хорошим. Каждую ночь послушно являлся в клеть и мы занимались, пока усталость не валила меня с ног. Через месяц я уже могла понимать, о чем говорят вокруг, и когда в усадьбе поднялся переполох, сообразила: хозяйский сын вернулся.

Встречали его точно так же, как нас. Ланглива провела обряд и начался пир. Рабам работы хватало — некоторые дружинники Магни решили остаться зимовать у него, а не ехать домой. Их обслуживание легло на наши плечи.

Узнав, что я стала немного понимать, о чем говорят вокруг, хозяйка начала давать мне работу и в самом доме. Это радовало — держаться подальше от скотины было все труднее, её уже перестали гонять на пастбище. Зато встречи с Лангливой участились. Мы сталкивались постоянно: в зале, в сенях, в клетях. Словно специально поджидала. Дварфы сообщили, она их обо мне расспрашивала, но они ничего не сказали. Скорее всего, не врут — я у них считалась куда более сильным магом, чем шаманка.

Сама Ланглива участвовала во всех событиях в доме. Даже приготовление обеда редко без неё обходилось. Являлась в поварню, пела заклинания, рисовала на стенах углем или острием железного ножа какие-то символы. Эйрин объяснил, что это — руны. Магические письмена, помогающие колдуну усилить заклинание.

На меня они не действовали, но дварфы боялись. Может, тоже выучить? Раз своей Силы нет, воспользоваться чуждой? Только подействует ли?

Те же дварфы поведали, что рублено-кривые линии сами по себе обладали магией, но надо знать, когда и как её применить. Простому человеку доступна лишь часть их силы, а вот посвященному откроется небывалое могущество. В это я не поверила, будь эта магия такой на самом деле, этот мир был бы уже под властью северных шаманов. А то, что Ланглива не смогла точно меня разгадать, говорило подтверждало мои выводы.

Зато на северян её действия производили сильное впечатление. Они с благоговением наблюдали за рисованием рун, и очень старались, чтобы уголь не стирался как можно дольше. Особенно верил во все это Магни. И, как я поняла, только поэтому шаманка оставалась в доме. Хотя особо хозяйничать сын хозяина ей не давал.

Руны нас и свели. Вернее, моё равнодушия к ним. И то, что непочтение к магии оставалось без наказания, очень впечатлило Магни. Особенно, когда я спокойно съела хлеб, который шаманка объявила порченным злобными дварфами, и не только осталась в живых, но даже не заболела. А я просто не знала, что та закорючка должна была запечатать духа в краюхе.

Из-за помощи дварфов со стороны казалось, что работа кипит в руках и удача вернулась ко мне. А удачу северяне ценили очень высоко. Магни решил урвать кусочек и для себя.

Для начала он стал присылать на стирку свои вещи. Именно мне. Потом велел убирать закуток, в котором жил — ему, как наследнику, была выделена отдельная комната. Все остальные жили в общем зале. Вскоре я тоже переехала в дом — Магни выкупил меня у матери.

Не очень хорошо — проданный пленник уже раб. С подарком бы я поспорила, а теперь… С другой стороны, можно снова попробовать старое, испытанное средство — мужчины всегда остаются мужчинами. Но в этот раз между мной и Магни встала шаманка. Эйрн, который собирал все слухи в усадьбе, поведал, что Ланглива сама положила глаз на молодого, удачливого воина. Ради него она готова была и от шаманского дара отказаться. И ей очень не понравилось, что Магни стал поглядывать в мою сторону.