Пленница пророчества

Ужин завершился скомканно: убедившись, что сестра уснула, Фэрфакс сухо со всеми попрощался и просто сбежал. На все мои робкие возражения, что время для тренировки неподходящее, он сердито шипел, раз за разом заставляя сосредоточенно представлять, как гаснет пламя свечи. А когда я все-таки решилась заговорить о том, что не давало покоя половину вечера, колдун просто отмахнулся, погрузившись в собственные мысли.

Воспользовавшись минутной передышкой, я уселась прямо на ковер, борясь с желанием закрыть слипающиеся глаза, и прислонилась к прохладной стене. Льстецы, или лжецы, или неисправимые идиоты говорят, что неудачи закаляют, заставляют двигаться дальше, пробовать новое, прикладывать больше усилий и тому подобное. На самом же деле неудачи оставляли после себя только одно желание: забыть, что вообще пытался.

Магия не давалась. Совсем. Может быть, дело было в каком-то внутреннем отвращении, может быть, в страхе – едва начинало казаться, что вот-вот, еще секунда и у меня получится, как накатывала волна настоящей паники, и приходилось начинать сначала. Это одновременно и изматывало, и бесило нас обоих.

Больше всего раздражала самоуверенность Фэрфакса. Другой бы на его месте остановился да подумал, что, может, дело и в самом мастере. Или признал бы, что затея того не стоит. Другой, но только не он. У меня возникло стойкое ощущение, что, даже пропади у меня эти зачатки магии, Кэллиан бы все равно не отстал. Из принципа.

Колдун громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание:

– Страх! – проговорил он. – И Ормак, и темный на тебя напали, и это пробудило зачатки силы. Но большая ее часть все еще спит внутри.

– Вот бы последовать ее примеру. – Я едва сдерживалась, чтобы не зевнуть во весь рот.

Фэрфакс подошел ближе. Он сердито поджал губы и неожиданно цепко схватил меня за локоть, заставляя подняться на ноги.

– Знаешь, почему в гильдии наемников все умеют плавать?

– Нет. – Я облизнула пересохшие губы.

– Новичка берут в охапку, выходят на середину моста и кидают в реку в полном обмундировании. Если он выплыл, то может продолжить вступительное испытание.

– А если нет?

– Значит, не очень-то и хотел в гильдию, – пожал плечами Фэрфакс, опираясь свободной рукой на стену. – Вот мы сейчас с тобой кое-что и попробуем.

– Я хорошо умею плавать, – поспешно соврала я.

– А защищаться сможешь? – Мужчина наклонился, заглядывая в глаза.

– Смогу. – Я недоуменно уставилась на колдуна. – Ты меня хочешь поколотить?

– А это сработает?

– Не знаю. Может, тебе просто нравится мучить людей?

– Я же злодей, забыла? – Он нехорошо ухмыльнулся. – И методы обучения у меня злодейские.

– Это какие? – с трудом выдавила я.

Где-то внутри все сжалось от плохого предчувствия. Вид у колдуна был серьезный, а на лице застыло выражение, которое я раньше не встречала: какая-то смесь мрачной решимости и скептицизма одновременно.

От напряженного молчания закружилась голова. Фэрфакс застыл, буравя меня пристальным взглядом. Я попыталась сделать шаг в сторону, и обманчивое оцепенение спало: колдун вцепился в плечо и толкнул обратно к стене.

– Мы тут можем хоть всю ночь проторчать. От тебя зависит, – ответил он на немой вопрос и потеребил воротник моей рубашки, освобождая верхнюю пуговицу из петли, – чем мы тут будем заниматься.

– Ты чего удумал? – едва шевеля губами, прошептала я и тут же вздрогнула: теплое дыхание колдуна коснулось кожи на шее. Держал он крепко, не давая ни малейшего шанса вырваться. Я, конечно, попробовала взбрыкнуть, но вызвала этим лишь тихий смешок.

– Здесь как-то слишком светло для таких темных делишек, – выдохнул мужчина мне в ухо. Все свечи, кроме одной, разом погасли. Остался последний оранжевый огонек на столе.

– Ты меня пугаешь. – Я закусила губу. – Перестань придуриваться.

– Пугаю, – согласился колдун. – Но если и это не сработает, то по меньшей мере спасу свой безнадежно испорченный вечер.

– Не посмеешь, – голос пропал, а внутри все сжалось. Словно в доказательство слов Фэрфакс расстегнул еще одну пуговицу, пробежался пальцами по ключице и обхватил ладонью мою шею.

– Вот и проверим. – Он отвел в сторону руку и медленно сжал кулак. Огонек последней свечи встрепенулся, мигнул и начал угасать.

– Нет! – Я уперлась руками в грудь мужчины, но тщетно: проще было сдвинуть гору с места, чем Фэрфакса.

– Такое вялое сопротивление говорит о том, что ты, похоже, и не против, – в темноте лица колдуна было уже не разобрать. – Всегда это подозревал.

Огонек дернулся последний раз и потух окончательно. Я задержала дыхание, вжимаясь в стену. Рука мужчины скользнула по моей талии, затем вверх, по груди, и легла на щеку, заставляя приподнять голову. Среди вороха панических мыслей выделялась одна, донельзя глупая, но очень быстро вытеснившая все остальные: будет похоже на тот, первый, раз? Так же слюняво, тошнотворно? А вдруг нет?

Я никогда не смотрела на колдуна под таким углом. Злодей и похититель. Мне и в самом диком сне не могло привидеться, что мы оба окажемся в таком положении.