Пленница пророчества

Вид раненого, растерявшего ореол непробиваемости мага подействовал на меня странно: мне бы от радости в ладоши хлопать, но на душе – еще большая тоска. Ноги сами собой делают медленные, через силу, шажки. Останавливаюсь перед мужчиной, смотрю в переполненные злобой глаза. Все-таки они у него жуткие, совсем не человеческие, с рваным, раздробленным зрачком.

– Ты знаешь, что делать.

Медлю. Вот бы огреть его каким-нибудь камнем или хотя бы кулаком. Вместо этого беру его лицо в ладони, аккуратно стирая испарину с гладко выбритых щек. Рассеянно провожу пальцем по шраму на его виске. В голове проносится пугающая мысль: сколько душ понадобилось этому чудовищу, чтобы залечить такую рану?

– Это противно.

– Мне тоже это неприятно, – шипит желтоглазый. – Но хочешь его спасти – делай. Закрой глаза и представь кого-нибудь другого.

Киваю, наклоняюсь к бледным губам, на которых уже выступила кровавая слюна. Представляю…

Ровно до этого момента кошмар был привычным – странным, непонятным и, самое главное, чужим. Я никого в нем не знала: ни желтоглазого, ни погибших людей, ни даже названия города, в котором разворачивалась битва. А тут… Разум сыграл со мной скверную шутку, припомнив события вечера. Все вокруг резко поплыло, меняясь на злосчастную комнату в подвале. Честное слово, я бы предпочла остаться с желтоглазым, чем снова видеть нахально ухмыляющегося колдуна, который разыгрывает нелепую комедию. По-настоящему кошмарным сон стал в тот момент, когда вместо того, чтобы сопротивляться, я привстала на цыпочки и сама потянулась вверх, робея только поначалу.

* * *

Утро застало меня на ковре перед диваном. Сверху доносился прерывистый свист – мой неудачливый учитель был жив и видел десятый сон, ворочаясь и сбросив вниз подушку. Она-то меня и разбудила.

Небрежно бросив подушку ему в ноги, я внимательно пригляделась к колдуну. Тот выглядел почти здоровым: немного бледным, но и только. Рана на груди затянулась, стала белой полосой выпуклого шрама и при свете солнца уже не выглядела смертельной, но я все равно нервно поежилась.

А если бы он не успел сказать, что мне сделать? Это сейчас я вспомнила, что в лесной хижине, много-много месяцев назад, я уже сталкивалась с этим зельем. Но тогда я была так зла и занята жалостью к себе, что пропускала мимо ушей все слова колдуна. И его требование, чтобы я сама обрабатывала покусанную волками ногу, воспринималось исключительно как злодейская прихоть. А ведь могла бы и обратить внимание, что капаю, в каком количестве и какую реакцию это вызывает!

Убедившись, что с Фэрфаксом все хорошо, я подхватила со стола несколько книг и, стараясь не шуметь, вышла в спальню. Плотно прикрыла за собой дверь и уселась на кровать. Один из принесенных томов оказался скучнейшим сборником практических упражнений: как правильно выкручивать запястья во время пассов, куда ставить ударение в магических словах, на какую ногу переносить вес и еще куча бесполезных рекомендаций. Самые базовые из них Фэрфакс со мной уже пробовал, и видимого эффекта они не принесли.

Вторым учебником оказалась книга Эстер. Я поежилась, вспоминая жутковатую тетку колдуна. Простой слог резко контрастировал с тем впечатлением, что она производила вживую. Мне казалось, что автор такого пособия должна быть добродушной, этакой по-отечески заботливой наставницей, которая готова помочь даже самым безнадежным отстающим. Только на деле желтоглазая ведьма скорее придушила бы или съела неудачника и не стала бы с ним возиться.