Читаем Пленум ЦК КПСС 9 декабря 1989 года. Стенографический отчёт полностью

КАРПОВ В. В. Вы уж, пожалуйста, меня извините, товарищи, уж такой я надоедливый сегодня оказался.

По Уставу полагается назначать главного редактора нашего органа ЦК (а не Политбюро: «Правда» — орган ЦК) решением Центрального Комитета. Мы с вами такого решения не принимали. И об освобождении товарища Афанасьева[77] не принимали решения, и о назначении товарища Фролова. Вот мне кажется, надо сначала это юридически оформить, а потом уже… Я против него ничего не имею. Но всё-таки это — орган Центрального Комитета, а не Политбюро.

ГОРБАЧЁВ М. С. Вот давайте так, Владимир Васильевич. Все мы — юристы, знаем партстроительство, наверное, лучше немножко, чем литераторы. По нынешнему Уставу Политбюро в период между пленумами выполняет все функции, относящиеся к оперативной работе, и принимает решения от имени Центрального Комитета, в том числе, естественно, и по такому вопросу, как утверждение главного редактора «Правды». Мы всегда принимали такое решение Политбюро. Хотя это не исключало и того, что когда проходил организационный Пленум после съезда, то мы решали там и о редакторе.

Виктор Григорьевич[78], мы Вас на Пленуме после ⅩⅩⅦ съезда утверждали?

АФАНАСЬЕВ В. Г. Нет.

ГОРБАЧЁВ М. С. На мартовском Пленуме[79], после съезда?

АФАНАСЬЕВ В. Г. Нет. Решало Политбюро. Зимянин[80] тоже не был утверждён на Пленуме…

ГОРБАЧЁВ М. С. Владимир Васильевич, доживём до нового Устава и решим, как быть.

КАРПОВ В. В. А вот в Уставе…

ГОРБАЧЁВ М. С. Что в Уставе?

ГОЛОС. Мы можем избирать любого человека секретарём ЦК…

ГОРБАЧЁВ М. С. Да нет. Он — не о секретаре ЦК, он — о главном редакторе «Правды».

Но мы Афанасьева на Пленуме не утверждали. И освобождать его нам не надо было решением ЦК.

Может быть, есть у кого-то сомнение, что недостаточно утверждать редактора решением Политбюро? Но до сих пор мы утверждали. И этого было достаточно.

Может быть, так: доживём до нового Устава, а там определимся? Может быть, даже и на съезде будем решать. Мало ли что придётся изменить. Так?

КАРПОВ В. В. Михаил Сергеевич! Я не хочу выступать против. Я вот читаю Устав: редакторы партийных газет и журналов утверждаются Центральным Комитетом — нашим, республиканским…

ГОЛОСА. (Шум в зале.)

ГОРБАЧЁВ М. С. Хорошо. Я, по-моему, разъяснил, что дальше в Уставе есть о том, что Политбюро принимает решения, в том числе и по этим вопросам, и по более крупным вопросам. И они идут как решения Центрального Комитета партии. И сегодня это соответствует той практике, которая у нас сложилась и пока что действует. И её никто не отменял.

Наверное, мы выйдем в связи с обсуждением нового Устава на новый порядок, и это мы всё решим.

Давайте не будем сейчас это, так сказать, ставить под сомнение. Так у нас было.

Товарищ Коптюг, а Вы что хотели?

КОПТЮГ В. А. Нам ничего не стоит утвердить его главным редактором «Правды».

ГОЛОСА. (Шум в зале.)

ГОРБАЧЁВ М. С. Что? Есть желание утвердить товарища Фролова?

ГОЛОСА. Да.

ГОРБАЧЁВ М. С. Хорошо. Вношу тогда такое предложение: избрать товарища Фролова секретарём ЦК КПСС и утвердить его главным редактором газеты «Правда». Подходит такое предложение?

ГОЛОСА. Подходит. Да.

ГОРБАЧЁВ М. С. Ивана Тимофеевича все знают. Надо ли мне его представлять?

ГОЛОСА. Нет.

ГОРБАЧЁВ М. С. Ставлю на голосование. Кто за принятие этого предложения, прошу поднять руку. Прошу опустить. Кто против? Нет. Кто воздерживается? Нет. Решили.

Поздравляем Вас, Иван Тимофеевич, сразу с двумя должностями. (Аплодисменты.)

Товарищи, по проекту Обращения замечания были, не всем он понравился. Некоторые товарищи (человек десять) передали свои экземпляры с замечаниями.

Я бы поставил вопрос так: у кого есть редакционные замечания, передайте их, товарищи.

Но можем ли мы его принять в целом и поручить Политбюро доработать с учётом всех этих замечаний?

ГОЛОСА. Да.

ГОРБАЧЁВ М. С. Я, правда, не понял, в чем суть замечаний. Товарищ Прокофьев сказал, что они в Москве перешли на тезисы.

Но, товарищи, я думаю, если ЦК обратится с партийным словом к трудящимся, коммунистам — это тоже вписывается в нормальные методы работы. Мы обращались и ранее и будем обращаться ещё не раз. Такие обращения делают и другие организации. Тут я не вижу противоречий, товарищ Прокофьев.

ГОЛОСА. (Оживление в зале.)

ГОРБАЧЁВ М. С. Товарищи, будем ли менять форму этого документа? Оставим как Обращение ЦК? Его можно принимать?

ГОЛОСА. Можно.

ГОРБАЧЁВ М. С. Тогда поступим так: голосуем за принятие, но у кого есть замечания — просим дать. Кстати, Политбюро довольно основательно его перерабатывало, и не раз. Нам показалось, что мы уже можем входить в ЦК с таким документом. И мы его внесли. А товарищей, у кого есть замечания, просьба их передать. В течение двух-трёх дней мы реализуем все замечания, которые будут обогащать и улучшать и форму, и содержание. Так, да?

ГОЛОСА. Да.

ГОРБАЧЁВ М. С. Окончательную редакцию поручить Политбюро.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 мифов о КГБ
10 мифов о КГБ

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷20 лет назад на смену советской пропаганде, воспевавшей «чистые руки» и «горячие сердца» чекистов, пришли антисоветские мифы о «кровавой гэбне». Именно с демонизации КГБ начался развал Советской державы. И до сих пор проклятия в адрес органов госбезопасности остаются главным козырем в идеологической войне против нашей страны.Новая книга известного историка опровергает самые расхожие, самые оголтелые и клеветнические измышления об отечественных спецслужбах, показывая подлинный вклад чекистов в создание СССР, укрепление его обороноспособности, развитие экономики, науки, культуры, в защиту прав простых советских людей и советского образа жизни.÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Александр Север

Военное дело / Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР
Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР

Джинсы, зараженные вшами, личинки под кожей африканского гостя, портрет Мао Цзедуна, проступающий ночью на китайском ковре, свастики, скрытые в конструкции домов, жвачки с толченым стеклом — вот неполный список советских городских легенд об опасных вещах. Книга известных фольклористов и антропологов А. Архиповой (РАНХиГС, РГГУ, РЭШ) и А. Кирзюк (РАНГХиГС) — первое антропологическое и фольклористическое исследование, посвященное страхам советского человека. Многие из них нашли выражение в текстах и практиках, малопонятных нашему современнику: в 1930‐х на спичечном коробке люди выискивали профиль Троцкого, а в 1970‐е передавали слухи об отравленных американцами угощениях. В книге рассказывается, почему возникали такие страхи, как они превращались в слухи и городские легенды, как они влияли на поведение советских людей и порой порождали масштабные моральные паники. Исследование опирается на данные опросов, интервью, мемуары, дневники и архивные документы.

Александра Архипова , Анна Кирзюк

Документальная литература / Культурология