Плетеный Король. Легенда о Золотом Вороне

Он пришел ночью. Охранник включил свет, осмотрел палату и только потом жестом велел ему войти. Август сел в кровати. Охранник вышел и закрыл за собой дверь, но Август видел, что тот все равно наблюдает за ним через крохотное окошко. Август вздохнул – ничего не поделаешь – и устремил все внимание на Джека.

Джек неловко топтался на середине комнаты. На нем была обычная одежда; волосы на выбритой перед операцией голове еще не отросли. Выглядел он практически так же, как в тот день, когда их обоих привезли сюда. Может, чуть похудел и лицо бледновато, но в остальном все в порядке.

– Можно? – Джек указал на кровать.

Август кивнул. Джек нерешительно приблизился и сел на краешек.

– Меня завтра выписывают, – брякнул он. – Я хотел попрощаться.

Август прочистил горло.

– Значит, операция… операция помогла?

– Угу. – Джек разгладил складку на простыни, потом продолжил: – Знаешь, так непривычно… Не то чтобы мне этого не хватает, но… В общем, чувствую себя странно. Но все-таки, наверное, хорошо, что все закончилось. Во всяком случае, так мне твердят.

– Эта штука не вернется? – хрипло спросил Август.

– Нет. Не вернется.

У Августа к горлу подкатил комок – он и сам не знал отчего. Он отвернулся и вперил взгляд в зарешеченное окно.

Аллегретто

– Ты на меня… злишься?

Август покачал головой, крепче стиснув одеяло. Когда он снова повернулся к Джеку, вид у того был явно расстроенный.

– Нет, Джек, на тебя я не злюсь. Да и как можно… Я зол, но не на тебя. Думаю, с тех самых пор, как все это началось. Меня бесит, что мы остались ни с чем. Что не сумели вылечить тебя сами. Что я остаюсь тут, а ты меня бросаешь… – При этой мысли Август ощутил такую боль, что прикусил язык и закрыл глаза, а когда открыл их, Джек сурово хмурился. Август тряхнул головой и выдавил улыбку. – Но это неважно. Я рад, что ты выздоровел. Как считаешь, тебя примут обратно в команду?

– Да черт с ней, с командой, Август. Почему ты… Август? Август, посмотри на меня. Посмотри на меня.

Он был не в силах этого сделать.

– Рад был повидаться, Джек. Кажется, тебе пора, – сказал он.

– Нет! – Джек придвинулся ближе, но Август никак не отреагировал. – Пожалуйста, не надо. Прости меня, Август. Прости меня.

Август сидел, уткнув глаза в пол.

– Прости… – Джек заплакал.

Внутри у Августа все кричало: делай же что-нибудь! Он обязательно что-то делал, когда Джек плакал. А сейчас просто сказал:

– Я всегда буду частью того мира, которого уже даже не существует. Всегда буду смотреть на тебя и… – Он сделал паузу. – На каком-то этапе это была просто игра. И то, что произошло тогда у реки, тоже, по идее, было игрой. Но теперь я не могу остановиться. И раньше не мог. Мое вечное желание – быть у твоих ног, сражаться за тебя. Причинять себе вред, если прикажешь. Так что дело дрянь, и я тоже в полной заднице.

Лицо Джека исказилось мукой. Он схватил Августа за плечи и грубо встряхнул.

– Я вообще-то не говорил, что не испытываю того же, – с жаром бросил он. – Если я перестал видеть королевство, это вовсе не значит, что его больше нет! До тех пор пока хотя бы один из нас хранит его в памяти, все считается по-настоящему. Мы решаем, когда закончить игру. Мы, а не они. Только мы. Август, ты такой глупый. Ты такой глупый, и я так тебя люблю.

Модерато

– Я тебя люблю, и, чтобы так продолжалось всегда, нам не нужен другой мир. – Джек взглянул на смотровое окошко в двери – проверить, следит ли за ними охранник, – затем порывисто подался вперед и прижался лбом ко лбу Августа. – Это так, – сказал он. – Всегда так было и будет. В этом мире и в следующем. Пускай у нас все отберут, пускай оставят ни с чем, я все равно не перестану тебя любить.

Лицо Джека сделалось расплывчатым, как будто Август смотрел на него сквозь толщу моря.

– О моей победе еще поют песни? – глухо выдавил он.

– О да. И они звучат все громче, достигая самых дальних пределов королевства, словно свет маяков. С каждым новым дыханием жизни, что зарождается в мире, освобожденном от тьмы ценой твоих рук и твоей души.

– Ты стал поэтом, – выдохнул Август.

– Нет, – тихо рассмеялся Джек. – Я просто пересказываю тебе то, что было вырезано на стенах, – что я успел увидеть до того, как у меня отняли тот мир. Ты был избран Рыцарем, Август. Не мучеником. – Он стер соленые капли с щеки Августа и шепнул: – Ни разу не видел, как ты плачешь.

А потом с решительной и невыносимой печалью заключил лицо Августа в дрожащие от волнения ладони и поцеловал его.

Сияние

У Августа остановилось сердце. Он… не знал, что такое возможно. Джек целовал его до того бережно, что Август едва не рассыпáлся на кусочки. Целовал, полностью сознавая цену риска. И глядел так, как будто его собственное сердце уже разбилось.

Он глядел на Августа с тем же выражением, что и когда-то на крыше, или среди ночи, или когда они катались в траве, когда его руки были перепачканы чернилами и кровью Августа, когда его лицо озаряло рыжее пламя, когда он открыл дверь в комнату Рины, когда смотрел на него с другого конца зала на школьном балу, когда вытащил его из реки и вернул к жизни.