Пляс Нигде. Головастик и святые

Но мы терпим, держимся и ждём Его возвращения. Он придёт и прольёт свет. Вова, вставай, твой богатырский сон-час затянулся.

Головастик даёт интервью

Нет, ну а что рассказывать? Последние известия ниже плинтуса. Лежу в дурдоме без художественной литературы и принудительно смотрю по телеку на бренное Останкино моей родины.

Вокруг лежит народ с диагнозами разной тяжести, буйный и не очень. Все носят зелёные пижамы и чёрные тапочки с номерами. Очень удобно для инвентаризации народа. От нечего делать я их пересчитываю, но концы с концами почти никогда не сходятся. То выходит сорок четыре, то сорок три, а то и вовсе тридцать восемь телезрителей.

Да, телезрители. У нас в отделении такая традиция – от рассвета до отбоя смотреть плазму с перерывом на пожрать и уколоться. Охрененная, кстати, плазма, во всю стену. Подарок запойного члена партии, который тут в прошлом году гонял чертей по коридорам, и только Путин его успокаивал – когда начинались новости. Он тогда вспоминал, зачем живёт на свете. Терапевтический эффект называется. Лечащий врач выписал нашему пациенту большую дозу Путина через телевизор. И ведь помогло! Черти отступили, вражеские голоса в голове заткнулись, член партии опять стал похож на человека. В день выписки он широким жестом собрал психов в столовой, передал им пульт управления и велел смотреть в оба.

Теперь другие отделения нам завидуют, но я считаю – зря. Голубой экран сильно расширяет кругозор нашей ненависти. Это такое горячее чувство, что руки сами, незаметно для головы, тянутся к оружию массового уничтожения. Был бы я командиром летающей тарелки, выжег бы нахрен лазером весь окружающий мир, чисто из жалости к нашему народу, у которого враги окопались по всему периметру государственных границ. Они гадят нам прямо в сердце с таким цинизмом, что дух захватывает, и санитарам даже не надо напрягать плечо, чтобы дать по черепу тому, кто отворачивается от экрана. Потому что никто не отворачивается, а некоторые уже и не мигают.

Я знаю, чем это кончится – плохо кончится, и для нашего геморроя, и для бессмертия души. Скольких мы уже вот так потеряли в прямом эфире!

Чего далеко ходить, когда прямо на соседней табуретке ёрзает и сверкает очами живой пример, Поручик Алкоголицын. Не жилось ему с молодой женой на малой родине! Заскучал парень о подвигах, собрался на войну с некро, урко, нарко – не помню уже какими фашистами. Ну и загремел под капельницу.

Он ведь не мог просто так уйти на фронт, без рекламной паузы. Слово за слово, звонок другу, помощь зала. В итоге народу собралось, как на поминки. Речи произносили такие, будто Поручик уже выполнил свой интернациональный долг и лежит в цинковом гробу, украшенный медалями. Красиво говорили – заслушаешься.

Будущий покойник от счастья пустил слезу и взял кредит на продолжение банкета. Поутру они писали Вконтакте, что их дело – правое, и опять садились за стол. Семь дней пировали на страх врагу. Пили, пели и плясали. В конце концов фашисты заебались ждать героя и пришли к нему сами – психиатр не даст соврать – это была мощная белочка. В лунном сиянии Поручик принял свою жену за небесную сотню и попытался обезглавить её бензопилой. Хорошо, что у него бензин закончился. Повезло дуре. Нет, ну а кто она? Ведь сама на позицию девушка провожала бойца и пила с ним за победу, как боевая лошадь.

Под впечатлением этого случая я маленько боюсь героев нашего времени. После того как их подключили к интернету, сельская местность практически обезлюдела. Не знаю, как в городе, не проверял, а у нас – чистая гибель. Хуже, чем при Сталине. Все бухие и все – Вконтакте.

Ты молодой, ничему не удивляешься. А я не таким представлял наше будущее в далёком прошлом, когда читал научную фантастику и дрочил на Валентину Терешкову. Я представлял его светлым, без интернета – этой бездонной бочки, куда нас заливают недоброжелатели.

Но пускай даже фантасты ошиблись в прогнозах. Пускай даже фантасты оказались хуже фашистов. Я всё равно ни о чём не жалею. Мои страдания имеют глубокую суть, хотя с первого взгляда – это бесконечная жесть.

Через пару месяцев, как мы схоронили Кончаловского и сгинули наши зарубежные гости, в Бездорожную явился Господь Бог собственной персоной нон грата. Настоящий творец, не то что наш деревенский идол, питающийся зайцами. Гадом буду – явился. Нет, ты правильно услышал: Господь Бог. Что тебе “непонятно”? Сказать по буквам? Диктую: Гэ, Бэ. Да, это я его так называю. Нет, это не моя головная боль, что люди подумают. Хотя почему не моя? Кому надо, те уже подумали и приняли меры – вот он я, сижу перед тобой в пижаме и тапочках.

ГБ сразу предупредил, что так будет, и просил свидетелей воздержаться от дачи показаний. Но беда в том, что меня мама родила непослушным, и я не могу молчать, когда чувствую правду.

С Богом приплыло ещё двое мужиков. Один своё имя проглотил принципиально, и за это его прозвали Принцип, а другой был Иоанн Филин с широко раскрытыми глазами, беженец из многих стран.