Пляс Нигде. Головастик и святые

Подписался псевдонимом Василий Ветров и отправил текст на мэйл редакции с извинениями за проволочку. Чувство исполненного долга взбодрило. Когда что-нибудь удаётся довести до конца, некоторое время кажется, что жизнь прекрасна. Следовало воспользоваться этими минутами эйфории для достижения новых горизонтов. Инга права. Polaroid-story только выиграет, если устроить в Новосибирске материализацию теней из прошлого. Решительно открыл мессенджер и написал Фарбу: “What do you think about revisiting Novosibirsk to find the people from 1977, and make their photos again? It seems to me that you could shame old Heraclitus by this action”.[5]

Здесь и сейчас идея выглядела сумасшедшей – сидя в Париже, зазывать в Сибирь незнакомого американского дедушку.

Мистер Фарб отреагировал мгновенно. Тогда я ещё не знал, что дедушки из Нью-Йорка быстры, как ветер. Ответ прилетел через несколько минут: “I love the idea, – писал фотограф. – I just need to know more. Who would be sponsoring this trip? I know my time in this earth is not forever so i try to be quite careful to put that time to good use”[6].

Коротко и ясно: если дело стоящее, и бюджет нормальный, то я в деле. Однако необходимость искать деньги для перемещения фотографа в пространстве повышала температуру безумия.

Я спросил у “Свободы”: не желает ли она финансировать поездку мистера Фарба из Америки в Сибирь? Она ответила: не могу при всём желании, время сейчас не то, сам знаешь – Трамп у руля, все ждут конца света, какие уж тут трансконтинентальные командировки? Ты просто доделай интервью и не морочь голову.

Ничего другого я и не ожидал. Хотя, казалось бы, зачем жадничать и экономить, если конец света всё равно не за горами? Но, как учит нас мифология, богатые люди отлично устраиваются и в загробном царстве.

А вот у меня после аперитива осталось три евро на неопределённое время. Отнести их, что ли, в церковь и поставить свечку за упокой этого обречённого мира?

На пороге заведения возник человек, одетый во всё розовое, от кроссовок до рюкзака. И ладно бы просто человек – молодой хасид в розовой кипе и с гроздьями розовых пейсов на румяных щеках. Он выглядел как законченная икона стиля. От его стройной фигуры веяло лучезарной андрогинностью. Я приветливо улыбнулся. Кроме нас двоих, в баре не было других посетителей. Он посмотрел на меня, как бы прикидывая: достаточно ли я кошерный чувак, чтобы иметь со мной разговор? Видимо, решил, что – недостаточно. Покачал разочарованно головой и упорхнул из дверного проёма, словно птица с насеста. Исчез, как в воздухе растаял. Я бы даже подумал, что он мне привиделся, если бы не голубая бумажка, выскользнувшая из розового кармана и опустившаяся на пол. Я присмотрелся – 20 евро, потрогал рукой – настоящие.

Допил остывший кофе одним глотком и выскочил на улицу, чтобы вернуть деньги. Но в зоне видимости не было ничего розового. Ни на мосту, ни в переулке за углом. Набережная просматривалась от Сталинграда на западе до того места, где слепая девушка вышла из такси в бессмертном фильме.

Некоторое время я вертелся, как флюгер, стараясь понять, куда девалось моё мимолётное видение. Даже в небо посмотрел – никого. Решил подождать. Вдруг он вернётся? Выкурил сигарету. Сфотографировал лебедей, которые кричали на глупых туристов, не догадавшихся принести хлеба. Потом Инга позвонила и сказала, что выходит из дома. Встречаемся через пять минут. Видно, не судьба рассеянному розовому получить назад свои деньги. Эта чудесная двадцатка повышает мои личные шансы на выживание в материальном мире. Не пойду сегодня в церковь. Когда ещё будет конец света…

– Поздравляю! – сказала Инга. – С такими способностями тебя не страшно оставлять в Париже одного. Кстати, я тоже видела цветного человека. Однажды по Риволи гулял юноша во всём голубом, похожий на небесного Дэвида Боуи.

– Значит, ангелы существуют?

– Не знаю. Я атеист, – она посмотрела на часы. – Нам пора. Через полчаса во Дворце правосудия будет одно уголовное дело, открытое для публики. Можно было бы взять напрокат велики, но тебе, наверное, трудно придётся с непривычки, кое-где велодорожки соединяются с полосой для автобусов. Так что поедем на метро.

Мы всё равно опоздали. Дворец правосудия напоминал осаждённую крепость, с автоматчиками и чек-пойнтом. Спасибо террористам за их оскорблённые чувства. Пройдя досмотр, мы оказались в лабиринте лестниц и бесконечно безлюдных коридоров. Спросить дорогу было не у кого. Лестницы, по которым мы поднимались, чудесным образом приводили на этаж ниже, как будто их спроектировал Эшер. Мы заблудились в кишечнике Фемиды и почти отчаялись, когда нас выручил молодой американец, студент из Бостона, который искал тот же самый зал, но имел при себе распечатанный на принтере план дворца.