Пляс Нигде. Головастик и святые

– За всю жизнь не купила ни одного любовного романа.

– Мне однажды предлагали написать для “женской серии”. Но я не справился. Потерпел фиаско на первом свидании.

– Ты не знал, что делать? В чём была трудность?

– Следовать шаблону и не умереть от смеха.

– Ты считаешь, что чувства – это смешно?

– Ты говоришь о чувствах или о словах, которыми их описывают?

– Не уверена, что можно провести границу. В любом случае, сейчас я хочу уехать из мира слов.

– Моя любовь к твоей любви к разлуке поможет мне разлуку пережить.

– Как красиво. Ты написал?

– Честное слово, не знаю. Мне приснился арабский поэт, который читал стихи, я запомнил только эти строки. Гугл-поиск ничего не дал. Но, может быть, его просто не переводили на русский? Как проверить? А главное, зачем это всё читательницам женской серии?

– Какой изящный способ заявить, что все бабы – дуры!

– Есть бабы и есть ангелы. Ты ангел. Выпьем за тебя.

Мы прикончили “Varadero” – и бармен был тут как тут, с бутылкой “Жёлтой змеи”.

– Ямайский ром, – объявил бармен. – Я угощаю. – И разлил на троих.

– Мерси, месье! Следующая за мой счёт.

– Мерси а ву, месье!

Чин-чин. Ваше здоровье. Какой стильный чувак. Как ладно армянское, турецкое и французское соединяется в образе беспечного парижанина в белой рубахе, небрежно выставляющего незнакомцам выпивку, увлекая их в алкогольное плавание по Карибскому морю.

– Да, армяне – это не французы, – сказала Инга.

– С этим не поспоришь. Трезвая логика.

– Вот я и хочу оставить её в Индии. Расскажи что-нибудь индийское, из своих путешествий.

Прежде чем исполнить желание Инги, я сделал следующий ход в игре с армянином – и угостил всех доминиканским “Diplomatico”. Действительно: тонкий, дипломатичный, без этой резкой кубинской революционности. Мне начинало казаться, что я начинаю разбираться в оттенках рома, и понимаю теперь, какая гадость “Old Monk”, который варят в Индии, – но приходилось его пить во время зимней поездки по Гималаям, две тысячи метров над уровнем моря, в отелях не топят, горячей воды нет, после захода солнца температура падает ниже ноля, и только “Старый монах” спасает в ледяном аду гостиничного номера. Но индийскому рому здесь не было места, разве что на полу, и я решил рассказать историю балерины из Риги, четыре недели танцевавшей где-то в Кашмире перед духами смерти. Историю я немного приукрасил, добавил мистического секса и мусульманских террористов. Инга переводила бармену мой рассказ, он слушал внимательно, глядя на неё с лёгкой улыбкой, и сочувственно кивал головой в нужных местах.

Когда я закончил, Инга сказала, что это напоминает фильм одного русского режиссёра, с необычной фамилией, которая вылетела из головы. Раз в году на канале “Сен-Мартен” проходит фестиваль кино из России, и почти всё, что она там видела, было хорошо, и вот эта картина про Индию и танец ей тоже понравилась, но фамилия вылетела вместе с названием фильма. Всё-таки пить вредно. Алкоголь – растворитель памяти. Она чувствует себя ромовой бабой и просит ей больше не наливать.

Я возразил, что она – ромовый ангел, но Инга всё равно сошла с дистанции. А мы с барменом только входили во вкус и набирали обороты.

– Анкор, Анкара! – стучал я по стойке пустым бокалом.

– Я из Стамбула, – гордо отвечал он, наливая обжигающий, как поцелуй мулатки, ром с островов Тринидад и Тобаго.

– Вслушайся в это название: Троица и Табак. Какая сладкая парочка! Давай придумаем любовную историю, здесь и сейчас. Она жила на Троице, он – на Табаке, и однажды, под жарким тропическим солнцем они…

– Встретились на середине пролива?

– Точно! Она упала с парома, он отбил её у стаи кровожадных голубых акул…

– Ты уверен, что они водятся в Карибском море?

– Не уверен, но читательницам любовного романа можно впарить и не такое. Давай пришпорим фантазию и напишем, что героиню атаковали электрические скаты. Они били несчастную током. Её прекрасное смуглое тело трепетало в голубой воде… нет, в лазурной волне. А он…

– Его тоже должно было шарахнуть.

– Ещё как! Стоило ему дотронуться до неё, как голубая молния пронзила… нет, соединила их тела в судороге электрической страсти.

– А говорил, что не можешь писать для женской серии.

– Да. Но, по закону жанра, должна быть разлука: парень находит девушку, парень теряет девушку. Спасённую отвозят в госпиталь. Никто не знает её имени. Она без сознания. На следующий день спаситель является её навестить, и ему говорят, что девушка пришла в себя и уехала в неизвестном направлении на белом лимузине с откидным верхом и жгучим брюнетом за рулём… Месьё, дё ром де Барбадос, силь ву пле. Дё! Ву савэ, мадемуазель оржё. Ля…Одесю. Си[8]. “Mount Gay”. Сантэ, месье! На чём я остановился?

– Он, она и ещё один он.