Пляс Нигде. Головастик и святые

В тот же час текст, озаглавленный “Сеанс американской магии в советской Сибири” был опубликован на сайте и “расшарен” (так это у них называется) в социальных сетях. Через полчаса из Франкфурта написал мой старый друг Толик. Вау, написал он, давай делать кино про Натана! Я найду деньги, мы поедем в Америку и в Сибирь…

Что с ними сегодня? Магнитная буря или ретроградный Меркурий вошёл в созвездие Белочки? Роман, кино… Может быть, сразу – чего мелочиться? – отольём нашего героя в бронзе?

– Как ты себя чувствуешь? – крикнула Инга из комнаты.

– Никак. Извини!

Она сказала: да ладно, брось, бывает, ром – штука коварная, но ванна тебя спасёт. Быстро собралась и убежала за покупками, у неё был длинный список: хинди-французский разговорник, крем от солнца, чёрные очки и многое другое, необходимое для путешествия на край света.

В ванной висело два зеркала – злое и доброе – с морщинами и без морщин. Ровно напротив друг друга. Очень полезная медитация. Посмотришь на себя в злое – там картина распада, лицо мешковато сидит на черепе, и смерть неизбежна. А в добром – ты ещё ничего, жизнь продолжается, и надо бы, наверное, подстричься у арабского парикмахера на площади Сталинград. Думаю, дело в том, что ртуть ядовита, и чем больше её в амальгаме, тем резче и безжалостнее зеркало предъявляет смертному картину распада. Добрые зеркала близоруки, как последняя любовь. Я разместил себя в пространстве ванной комнаты таким образом, чтобы выстроить протяжный коридор отражений, чтобы добро отражало зло, отражающее добро, отражающее зло… и самочувствие понемногу начало выпрямляться.

После душа почувствовал себя одушевлённым предметом, захотелось кофе. Открыл холодильник, понюхал камамбер. Нет, только не это! Позвонил Толику. Ты серьёзно – насчёт фильма? Да, конечно, уже зафрендился с Фарбом и пишу заявку на грант. Думаешь, дадут? Не сомневайся, это ведь документалка, денег надо совсем немного, по немецким меркам. Кстати, у тебя виза в Америку открыта? Кажется, да. Ну и отлично. Пока-пока.

Люблю, когда события развиваются стремительно, не требуя моего вмешательства. Наверное, старый друг знает, о чём говорит. Он живёт в Германии уже двадцать пять лет, знаком с великими режиссёрами, с Вернером Херцогом, например.

Любительское кино Толик начал снимать ещё в Советском Союзе, где мы проводили нашу совместную юность. Сколько его помню, он всегда ходил с камерой “Красногорск”, даже на свидания. А в 1988 году его посетила гениальная идея – сделать ремейк фильма “Пролетая над гнездом кукушки”. Он уговорил меня и поэта Макса Батурина, нашего большого общего друга, втроём лечь в сумасшедший дом. По режиссёрскому замыслу, мы, как главные герои, должны были получать аминазин и электрошок – за плохое поведение, Толик – снимать всё это на плёнку, и в результате получится шедевр, который жюри Каннского фестиваля не посмеет не увенчать лаврами. Звучало духоподъёмно, вот мы и согласились. До электрошока, правда, не дошло, времена уже наступили травоядные, – нас просто выкинули из психушки через две недели как симулянтов. Но было интересно. Новые впечатления, новые знакомства. Сеансы трудотерапии, во время которых мы и другие безумцы собирали ёлочные гирлянды; с тех пор, когда вижу новогоднюю ёлку, сразу вспоминаю неисцелимых людей в зелёных пижамах и чёрных тапочках с инвентарными номерами, запах кислой капусты из хозблока, памятник академику Павлову перед зданием больницы, “девочек” из буйного отделения, водивших вокруг академика хоровод… Это я к тому, что у нас с Толиком давний опыт творческого сотрудничества, и я в него верю. Мы всё можем, если захотим.

Когда Инга вернулась, нагруженная покупками, и услышала мои новости, то предложила отметить это дело чаепитием. После вчерашнего позора я не имел права возражать. В морозилке хранилось рождественское имбирное тесто из Эстонии. Инга сказала, что мы приготовим пипаркоки – национальные пряники, умение печь которые является условием получения эстонского гражданства для русскоязычных девушек. Гражданство у неё было.

Поскольку наша жизнь проходила под знаком Индии, мы скачали из интернета и распечатали на принтере изображения Шивы, Рамы, Кришны, Кали и Ганеша, которые аккуратно выреза́ли по контуру маникюрными ножницами и использовали как лекала для пряничных форм. После запекания фигурки напоминали золотисто-коричневых жуков.

Это был наш последний совместный вечер перед отъездом Инги. Или предпоследний? Мы сидели на кухне, пировали с богами, надкусывали их и смаковали.

– Тебе что больше нравится – ручка Шивы или ножка Кали?

– По-моему, хоботок Ганеша бесподобен. Попробуй!

– Как ты считаешь, не подгорели?

– Отлично прожарились. Хрустят и тают во рту.

– Я надеюсь, они на нас не обидятся?

– Эти кусочки теста? Ну, ты даёшь! А ещё называла себя атеистом.