Пляска фэйри. Сказки сумеречного мира

Я-то просто называла ее волшебной сумочкой – потому что как-то раз выложила на доске слово «волшебный». Зофья сказала, что оно пишется через «а», а не через «о», проверила по словарю и проиграла ход.

Зофья рассказывала, что в Бальдерзивурлекистане они пользовались доской с плашками для гадания, прорицания и местами просто для развлечения. Это было немножко похоже на скраббл. Возможно, поэтому-то она и оказалась такой мастерицей в этой игре. С помощью доски с плашками бальдерзивурлекистанцы общались с теми, кто живет под холмом. Обитавший там народ ведал будущее. Бальдерзивурлекистанцы носили им простоквашу и мед, а молодые женщины из деревни имели привычку забираться на холм и спать там под звездами. Судя по всему, подхолмные жители были очень милы. Самое главное было никогда не спускаться в холм и не ночевать там, как бы ни был мил явившийся оттуда парень. Если тебя туда занесет, то проведи ты там хоть одну-разъединственную ночь, поднимешься потом, а снаружи – бац! – и целая сотня лет прошла.

– Всегда помни об этом, – наставляла меня Зофья. – Неважно, насколько пригож твой парень. Если он хочет, чтобы ты пошла к нему, это плохая идея. Шалить – шалите, но на ночь не оставайся.

Время от времени женщина из-под холма выходила за мужчину из деревни… правда хорошо это никогда не заканчивалось. Проблема в том, что женщины из-под холма ужасно готовили. Они никак не могли привыкнуть к тому, как идет время в деревне, а это значило, что ужин у них непременно либо подгорал, либо оставался сырым. А вот критики они не выносили: она ранила их нежные чувства. Если деревенский муж жаловался или хотя бы выглядел так, будто вот-вот пожалуется, все было кончено. Женщина из-под холма возвращалась к себе домой, и даже если муж плелся следом, упрашивая, умоляя и извиняясь, могло пройти три года – или тридцать, или даже несколько поколений, – прежде чем она соглашалась выйти снова.

Даже самые лучшие, самые счастливые браки между бальдерзивурлекистанцами и людьми холма все равно заканчивались плохо – когда дети подрастали достаточно, чтобы начать жаловаться на ужин. Впрочем, у всех в деревне текла в жилах хотя бы толика подхолмной крови.

– И в тебе тоже, – сказала Зофья и поцеловала меня в нос. – Передалась от моей бабки и ее матери. Вот поэтому мы такие красивые.

Когда Зофье стукнуло девятнадцать, жрица-шаманка раскинула плашки и обнаружила, что должно случиться что-то скверное. На деревню надвигались разбойники. Драться с ними бесполезно: они все равно сожгут все дома дотла и угонят в рабство молодых мужчин и женщин. Но и этого мало: грядет еще и землетрясение, а это уже совсем плохо, потому что когда селению угрожали разбойники, оно просто в полном составе уходило на одну ночь под холм, а когда подымалось обратно наверх, разбойников уже и след простыл – где-то с месяц как. Или десять лет. А то и сто. Но это землетрясение собиралось разворотить холм до основания.

Жители холма тоже оказались в беде: их дом будет разрушен, а им предстоит бродить по лику земли, рыдая и оплакивая свою участь, пока не взорвется солнце, и не вскипят моря, и люди не усохнут и не обратятся в прах, который унесет шальной ветер.

И вот жрица-шаманка кинула плашки еще раз, и тогда те, что под холмом, поведали ей, что надобно убить черную собаку и освежевать, и из шкуры сделать кошель, достаточно большой, чтобы влезли курица, яйцо и горшок для жаркого. Так она и сделала, и тогда подхолмные сделали внутренность мешка достаточно большой, чтобы туда вошла вся деревня со всеми людьми и все жители холма, и леса, и горы, и моря, и реки, и озера, и сады, и небо со звездами, и духи с невиданными чудищами, и драконы, и сирены, и дриады, и русалки, и всякие твари, и мелкие боги, которым бальдерзивурлекистанцы и племя под холмом тогда поклонялись.

– Так твоя сумочка сделана из собачьей шкуры? – полюбопытствовала я. – Какая гадость!

– Милая такая собачка была, – Зофья с некоторой тоской подняла глаза к потолку. – Очень вкусная. Бальдерзивурлекистанцы считают собаку деликатесом.

В общем, деревенские не стали дожидаться разбойников, а собрали весь свой скарб и ушли в сумку. Застежка на ней была из кости. Если открыть ее вот так, получится обычная сумка, в какую свободно влезет курица, яйцо и глиняный горшок для жаркого – ну, или пара очков для чтения, библиотечная книжка и коробочка пилюль. А если вот эдак – окажешься в лодочке, плывущей в устье реки, и по обе стороны будет лес, где бальдерзивурлекистанцы и люди холма устроили себе новые жилища.

Правда, если открыть сумочку неправильно, вокруг раскинется темная страна, которая пахнет, как кровь. Там живет хранитель мешка – тот пес, из шкуры которого его сшили. Ясное дело, что шкуры у хранителя нет, а от воя его кровь пойдет уже у тебя – из ушей и из носа. И пес разорвет всякого, кто повернул защелку не в ту сторону и открыл сумку неправильно.

– Вот это неправильный способ открывать сумку, – сказала мне как-то Зофья и повернула защелку так, чтобы я видела как.

Она приоткрыла сумку – совсем чуть-чуть – и протянула ее мне.