Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи

В этих словах – искреннее восхищение балериной и… немного благодарности. Потому что в театр Юрий Николаевич пришел не в последнюю очередь благодаря Майе Михайловне. Да, большому начальству в Министерстве культуры было уже понятно, что появился новый талантливый балетмейстер, но можно ли ему доверить главный театр страны? С тогдашним министром культуры Екатериной Фурцевой у Майи Михайловны были отношения любви-ненависти. До знаменитого «Майя, прикройте ляжки!» после премьеры «Кармен-сюиты» было еще несколько лет, а после гастролей в США в 1959 году Плисецкая стала несомненной главной балериной и Большого, и всей страны, и от ее слова (а иногда и переменчивого настроения) в театре зависело многое. После успеха в Ленинграде «Легенду о любви» Григоровича решили перенести в Москву. Фурцева сказала Плисецкой: «Если вы будете танцевать в этом спектакле, Григорович сюда приедет, если нет – пусть остается в Кировском». Майя возлагала тогда на Григоровича большие надежды. Да и не только она. Работавший в то время главным балетмейстером Большого Леонид Лавровский почти ничего уже не ставил, а у Григоровича две такие успешные постановки и очевидные перспективы! Майя с жаром согласилась: пусть у нас будет Григорович!

Когда во время работы над этой книгой я разговаривала с разными людьми – от балетоманов со стажем в несколько десятилетий до журналистов и народных артистов, – некоторые рассказывали, что первое время отношения у Григоровича и Плисецкой – Щедрина были такими хорошими, что Юрий Николаевич после переезда даже жил у них в квартире. Но я не нашла этому других подтверждений, кроме слов людей, которые просили не указывать в тексте их фамилии. Поэтому утверждать не буду, но то, что сразу после переезда Григоровича в Москву отношения хореографа и балерины были практически безоблачными, – факт. И Плисецкая с удовольствием танцевала в его спектаклях – ценила их новаторство.

«Замечательные образы создала артистка в балетах Ю. Григоровича, – писал Борис Львов-Анохин. – Ее всесильная Хозяйка Медной горы (“Каменный цветок” С. Прокофьева) забавлялась своей властью – ей нравилось дразнить, пугать, озадачивать Данилу внезапностью своих преображений, в которых она словно искрилась огнями драгоценных самоцветов. Образ недостижимой, неуловимой, непостижимой красоты создавался в сложных, острых штрихах хореографического рисунка».

Накануне нового 1965 года в статье «Время больших свершений» Плисецкая писала: «Жду новых балетов, которые должны быть поставлены в нашем Большом театре! Довольно топтаться на одном месте! <…> Большие надежды возлагает наш коллектив на молодого талантливого постановщика Ю. Григоровича, который теперь является главным балетмейстером Большого театра. Ждем от него, от И. Бельского (Игорь Бельский попробовал себя в качестве хореографа, еще когда был танцовщиком Кировского театра; в 1957 году он поставил на сцене Кировского балет о рыбаках – “Берег надежды”, но за новаторство был признан формалистом; его следующая заметная работа – “Ленинградская симфония” на музыку Шостаковича, а в 1963 году он поставил балет “Конек-Горбунок” на музыку Родиона Щедрина в ленинградском Малом театре. – И. П.) многого и готовы работать столько, сколько в наших силах».