Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи

«Пламенная натура» Майи Михайловны упреков по поводу возраста не принимала: «Кому-то надо даже в двадцать лет прощаться со сценой, а то и вовсе не начинать. А кто-то может принести большую пользу и в зрелые годы. Существует понятие – вовремя уйти. Если бы Галина Уланова “ушла вовремя”, то не было бы ни ее личной славы, ни славы, которую она принесла Большому театру. Она впервые выехала с Большим театром, когда ей было 46 лет. <…> Когда-то Марго Фонтейн, английская балерина, говорила мне: “Почему я должна уходить, если на меня покупают билеты?” Это очень важно. Решает касса, решает публика. За границей, конечно, билеты очень дорогие, и никому не приходит в голову высчитывать, сколько лет артисту – 15 или 100. Важно – кассовый он или нет!»

Плисецкая – и это факт неоспоримый – «делала кассу» столько, сколько выходила на сцену. Я видела концерт группы солистов Большого театра в Риге в начале 1990-х: Плисецкая танцевала «Айседору», погрузневший Васильев делал свой знаменитый круг… Для меня как зрителя это был восторг и счастье – видеть их вживую, несмотря на то что пик их славы и возможностей давно миновал. Это были (да и остались) магические имена. И Плисецкая, и Максимова, и Васильев, да и многие другие артисты балета, которых мы сейчас называем великими, были людьми-брендами еще до того, как это понятие родилось.

Но Юрий Григорович тоже был человеком-брендом, нравилось это Майе Михайловне или нет. «Это не было увольнение! – кричал он в газетах. – Им было предложено остаться в театре на договорных условиях, с тем чтобы они принимали участие в некоторых спектаклях. Молодые артисты должны были занять, естественно, ведущее положение в труппе, их места. Понимаете, балет – искусство молодое. Долго танцевать можно, смотреть нельзя. Никто не станет выставлять на беговую дорожку пожилого спортсмена. В балете же пытаются всеми правдами и неправдами продлить свой век. Получается уже не балет, а цирк! Можно, конечно, с ноги на ногу переминаться, руками размахивать… Еще Сократ говорил: “Как хорошо прыгать на месте!” Но кому из зрителей приятно смотреть на старое, негнущееся тело?!» Плисецкая приняла это на свой счет.

Спрашиваю у Михаила Лавровского, одного из блестящей плеяды уволенных:

– В одном интервью вы цитируете Григоровича, когда он сказал «танцевать можно, смотреть нельзя». Он это про Плисецкую сказал? С учетом их ужасного конфликта.

– Майя Михайловна – человек невоздержанный. Григорович – человек жесткий. Он не Майю Михайловну имел в виду. Потому что, когда мы смотрим великих – Чабукиани, Сергеева, Каплана, Ермолаева, сейчас по чистоте исполнения это кажется смешно. Чабукиани – гений, но тогда другое время было. Все идет вперед, и это прекрасно. Я думаю, Григорович имел в виду балерин вообще. Потому что вот «Лебединое озеро», «Жизель», но «Жизель» меньше, «Баядерка» – это наш гениальный Петипа, это сделано очень здорово. Это эстетика. Чувства – любовь, прощение, борьба… но таких глубоких чувств, когда начинается зависть, когда философские коллизии идут, там таких не было. Там очень красиво – чистая любовь, чистые взаимоотношения… Конечно, если вам за сорок, под пятьдесят – для жизни это нормально, настоящий мужчина вообще только в пятьдесят начинается. Но действительно – смотреть на таких балерин нельзя.