Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи

В 1995 году из Большого театра «ушли» и самого Григоровича. Его увольнение сопровождалось скандалом не меньшим, чем увольнение звезд балета несколькими годами ранее: в театре даже прошли забастовки, а Наталия Бессмертнова, работавшая педагогом-репетитором, опротестовывала свое увольнение через суд и ушла по собственному желанию в первый рабочий день после того, как суд ее на работе восстановил. Это было странное, новое время, когда возможным оказывалось многое из того, о чем еще несколько лет назад и помыслить не смели. У Плисецкой тогда спросили, не жалко ли ей Григоровича, не остыла ли она после той давнишней ссоры: «Я никогда не остыну, – отрезала. – Может быть, это снова будет слишком резко, но что делать, пусть будет. За что, объясните мне, жалеть Григоровича? Он тридцать лет был у власти, он делал в Большом театре все, что хотел, он не давал больше никому и ничего делать, он все под себя подмял – за что его жалеть?.. Он сделал – на мой вкус – только два балета первого класса – “Легенду о любви” и “Каменный цветок”. Все остальное время – после этого – он топтался на месте, а значит, шел назад. И не один, не сам по себе, а тащил за собой весь Большой театр, прекрасных артистов, хороших людей… В искусстве, если сам человек ничего не может сделать, – это трагедия. Если же он при этом другим делать ничего не дает – это преступление. И за что его теперь жалеть? За то, что он в конце концов ушел? Но разве должность художественного руководителя – это пожизненная должность? Разве он – король, который имеет право до смерти оставаться на троне?»

Освободившееся место для многих было сладким и желанным. Почти сразу после ухода Майи Михайловны из Большого у нее спрашивали, а не согласилась бы она стать художественным руководителем театра? Были и такие, кто именно борьбой за высокое начальственное кресло объясняли конфликт Григоровича и Плисецкой. Но она домыслы отвергала: «По-моему, это не совсем женское дело. А в Большом театре – особенно. Тут требуются очень сильный характер и умение добиваться своего несмотря ни на что». Но еще до того, как Григоровича «ушли», Москва и газеты наполнились слухами: в театре грядут изменения практически революционные. Вот-вот назначат директором Родиона Щедрина, художественным руководителем – Майю Плисецкую, а главным дирижером – Мстислава Ростроповича. «Это глупость, – сказала Плисецкая, до которой журналисты дозвонились в Литву. – Никто нас не спрашивал. Просто кому-то понадобилось поднять шум. Но, может быть, это придумали, потому что людям в самом деле того хочется?.. Щедрину еще двадцать лет назад предлагали быть и директором Большого, и министром культуры, и ректором Консерватории. Но так сложилось – мы уже в России не живем». Потом она много раз будет говорить, что на самом деле они, конечно, живут в России, хотя много времени проводят в самолетах и перелетах, но вопрос о должностях в Большом театре больше возникать не будет. Артистическим директором театра станет Владимир Васильев. Но и с ним у неистовой Майи отношения гладкими тоже не будут.