Плохая актриса и хороший разбойник

Тогда Кэндем чуть не умер от горя и почти сошел с ума. Он не мог поверить, что такая жизнелюбивая девушка покончила с собой, а еще что она могла предать свою любовь и оставить его одного в этом мире. Спустя месяц добровольного заточения в своей комнате, когда он кричал как белуха, бил посуду, крушил все вокруг и рвал на себе волосы, когда стучал кулаками о стены и рыдал от раздирающей его боли, молодой король все же нашел в себе силы вернуться к своему народу. Он даже провел собственное расследование, чтобы выяснить, кто убил его невесту, но не нашел концов.

Прошли годы, и он постепенно смирился. Тот, кто сказал, что время лечит, просто никогда не любил. Те, кто испытывали это чувство, знают – время не лечит, оно лишь притупляет боль, превращая ее из острой в тупую. Заставляет приспособиться, но не пережить. Он клялся ей на могиле, что всегда его сердце будет с ней, и то, что сейчас он испытывал к своей молодой жене, заставляло его чувствовать себя предателем по отношению к Сабрине.

Он женился на Туайле два года назад, потому что нуждался в наследнике. Он король, и у него есть долг перед своей страной. Дочь соседа-короля была идеальной партией для него: умная, не болтливая, добросердечная. Она будет хорошо заботиться о народе Бакинтрей, не раздражать и не отвлекать от важных дел, ее красота будет вызывать зависть при дворе, и главное, ей не под силу было заставить его забыть любимую Сабрину.

Так думал Кэндем, но он ошибся. Впервые увидев эту неяркую девицу, он сразу определился со своим выбором. К тому же ее королевство тогда было в бедственном положении, и Кэндем пришел им на выручку. Но с каждым днем совместной жизни мужчина стал замечать, что смотрит на свою молодую жену другими глазами. Сначала такое открытие заставило его растеряться, затем откровенно напугало, а теперь вызывало раздражение. Он чувствовал себя изменником по отношению к первой любви.

Туайла резко отличалась от нее. Сабрина была живой и колоритной. В каждом ее движении был огонь, а во внешности преобладала яркость. Кожа – кровь с молоком, губы большие и красные, как лепестки розы, глаза горели пламенем. А красота Туайлы была ненавязчивой, она шла изнутри, не смущала и позволяла познавать раз за разом. Девушка была почти эфемерной с бледной кожей, прозрачными глазами и светлыми волосами. В отличие от крепкой, выросшей на природе Сабрины, пышущей здоровьем, молодая королева не имела развитой мускулатуры, была хрупкой и изящной. И, видимо, на этом контрасте и привлекала его внимание.

Кэндем сжал кулаки. Что же ему делать? При воспоминании о Сабрине сердце заныло от боли, но уже не от жгучей, как это было до встречи с Туайлой. Что же с ним происходит? Пока мужчина не мог облачить свои чувства в слова, но боялся, что когда сделает это, не порадуется результату.

– Вот, держи конверт и передай лично в руки королю. И не смей его открывать.

Ведьма Пенарддан сунула в руки Карен письмо, основательно подталкивая ее к двери. Девушка не понимала такого скорого избавления от нее и не желала уходить.

Вот уже неделю как она находилась в доме у ведьмы Горы Туманов, ежедневно женщины ходили в магический лес, где собирали хворост для печи и траву для порошков и жидкостей старухи. Хотя Карен первое время рвалась домой, постепенно стала привыкать к вредной бабке, которая делала только две вещи: хихикала как сумасшедшая или ворчала как старая ведьма, коей собственно и являлась. И когда пребывала в таком состоянии, то на Карен просто сыпался каскад разномастных ругательств. Она обвиняла девушку, что руки у той растут из пятой точки, что она плохо замешивает порошки, что медленно рвет траву, что мало носит на своем хребте хвороста.

Когда Карен возмущенно отвечала, что она не мул, чтобы таскать на себе тяжести, то Пенарддан ехидно ухмылялась и заявляла, что с такими ушами, что были у девушки, она не мул, а мышь-переросток. Но в целом жизнь с колдуньей не была так уж плоха, и Карен даже успела привыкнуть к этой брюзжащей ведьме.

И вот сегодня, поднявшись рано утром и едва умывшись, девушка обнаружила, что ей в прямом смысле надо проваливать из этой лачуги. Не то чтобы она была против, но не так же!

– А как я смогу найти путь назад? – спросила Карен, выталкиваемая из дома наружу.

– Ничего, дорога выведет.

– Дорога? Но как же… стой… подожд… я…

Дверь открылась, и девушка вылетела во двор, почувствовав легкий толчок под зад, очень напоминающий пинок. Через секунду дверь захлопнулась перед ее носом. Карен растерянно заморгала глазами, постояла у порога, шмыгнула носом, опустила голову и поплелась в сторону волшебного леса.

Но стоило ей только сделать шаг в лесную чащу, как вдруг она снова почувствовала, что летит в пропасть. Мгновение и Карен снова была на той самой кочке, откуда и попала в дом ведьмы.

– Еда!