Плохая учительница, хороший снайпер

— Да… — неожиданно выпрямившись, отец посмотрел Алексу в глаза. По губам у него блуждала странная то ли растерянная, то ли смущенная полуулыбка. — Именно в этом. Но я тогда тоже был молодым олухом. И думал, что справлюсь с любыми проблемами одной левой. Я принял под командование взвод, за который не хотел браться ни один офицер. Я верил, что справлюсь… Но я не справился.

Отец помолчал, отбивая указательным пальцем рваный неровный ритм. А потом продолжил:

— Когда пришел дракон, офицеры отсутствовали в расположении части. Они пошли выпить пивка в ближайшую деревеньку. С ними же ушел кастелян, у которого были ключи от оружейного склада. Я отдал приказ сбивать замок с двери, но мы не успели… Дракон прошел через ударную группу, как нож сквозь масло, поджарил этих вчерашних студентиков и двинулся к воротам. Мои парни — ну, те, которые успели схватить карабины, — начали палить. Дракон остановился, повернул голову. И выдохнул. Господи, ты просто не представляешь себе, что такое выдох дракона. Белый столб пламени триста футов длиной, уничтожающий все на своем пути. Вообще все. Я не шучу. Там, где огонь коснулся земли, камни оплавились, а сосны вспыхнули, как пересушенные спички. Мои парни… мои парни просто перестали существовать. Они даже не сгорели. Они исчезли, не оставив после себя пепла. А дракон шел вперед — огромный, тяжеленный, и давил все, что еще не сжег. Когда я увидел его совсем близко, то понял: мы не сможем остановить эту тварь. Не сможем даже замедлить. Просто бессмысленно погибнем — и ничего, ничего не изменим!

Последнюю фразу отец выкрикнул, но не привычным громовым раскатом, а подраненным болезненным дискантом. Алекса передернуло — то ли от жалости, то ли от отвращения.

— И ты сбежал. Вся та хрень, которую мне рассказывали про оперативное тактическое отступление — это просто дерьмо для журналистов и читателей их тупых газетенок. Не было никакого отступления. Ты просто сбежал.

— А чем, по-твоему, бегство отличается от отступления? — криво ухмыльнулся отец. — Всего лишь эффективностью организации, мальчик мой. Всего лишь эффективностью организации… Если бы я видел хоть один шанс что-то исправить — я бы остался. Вот только этого шанса не было. Я не мог уничтожить дракона. Не мог его отпугнуть. Не мог даже замедлить — чтобы дать людям время уйти. Поэтому я отдал ординарцу приказ запускать офицерский моноплан. Ты знаешь, для эвакуации командного состава в расположении всегда имеется…

— Моноплан на пять пассажирских мест. Да, я знаю. Пять мест плюс пилот. Я читал статьи об этой… эвакуации. Перерыл все библиотеки, перелопатил все пыльные подшивки. Я хотел знать, кто именно улетел на моноплане. Нашел только три фамилии — ты, твой ординарец и некто Август Миллер.

— Это был наш радиофонист. Он как раз передавал сообщение об атаке дракона. Совсем молодой парень, я не мог оставить его на верную смерть.

— А остальных? Остальных — мог? Пять пассажирских плюс пилот — это шесть мест. Моноплан вел твой ординарец. Почему ты не взял еще четверых?

— Потому что не мог. Ты никогда не был в бою, ты просто не представляешь, что там происходило. Огонь, вопли, паника, люди мечутся, обезумев от боли и страха… Если бы они поняли, что моноплан готовится взлететь, если бы увидели шанс на спасение… Не выжил бы никто. Машину просто растерзали бы, раздавили в попытках забраться в нее. У меня был выбор: спасти двух человек или не спасти никого.

— Не двух. Трех. Себя-то ты тоже спас.

— Да. Спас. И что? Что в этом такого ужасного?! — тускло-зеленые, выцветшие глаза отца полыхнули яростным блеском. — Какой смысл был мне умирать? Ради чего? Что изменила бы моя смерть, кому принесла пользу?!

Алекс, с силой зажмурившись, помотал головой, глубоко вдохнул, сглотнул вязкую горькую слюну.

— Тебе. Это принесло бы пользу тебе. Ты просто оставил их всех умирать… Как ты можешь после этого жить?