Плохая война

– Вынуждена согласиться с Вами, герр оберст. Но Ваши солдаты не внушают мне большого доверия. Я отдам вам на обороные цели новое крыло, но потребую, чтобы в моей башне не было никого лишнего. И ещё я требую персональную охрану на всё время штурма.

– Рад Вам помочь, Ваша светлость, – облегченно выдохнул оберст, – я выставлю часовых у лестницы на второй этаж, а командовать обороной в башне будет лично наш профос. Уверяю Вас, он не потерпит никаких нарушений дисциплины.

Шарлотта удовлетворенно кивнула, оберст элегантно попрощался.

Часовые на первом этаже отсалютовали владелице города. В большом зале на втором этаже уже был сервирован стол на одну персону для графини де Круа. Гертруда с восторгом принялась рассказывать, какой чудесный человек герр профос, как его все слушаются и какой везде порядок. При этом она старалась не отходить от открытой двери на лестницу.

– Гертруда, ты его видела? У него же нет половины лица!

– Конечно видела, Ваша светлость. У него есть половина лица, и весьма симпатичная, – служанка процитировала в одночасье ставшую популярной фразу из кукольного представления, – А ещё он высокий, стройный и хорошо одевается! И все его уважают, даже герр оберст.

– А почему ты не закрываешь дверь? – графиня подошла к двери и неожиданно услышала женские стоны и частый стук кровати о стену, – Порядок, говоришь? А что за разврат творится наверху? Пьяные солдаты насилуют городских девок?

– Нет, Ваша светлость! Это герр профос с супругой исполняют супружеский долг.

– Скажи им, чтобы быстрее заканчивали! Я хочу побыть в тишине.

– Но, Ваша светлость! Они вот-вот закончат. И я все равно не пойду им ничего говорить. Я его боюсь. Его здесь все боятся, и я тоже.

Шарлотта оглянулась. Взгляд упал на сервированный к обеду стол. Элегантным аристократичным жестом она изящно сдернула со стола скатерть. Медная, глиняная и стеклянная посуда с грохотом обрушилась на пол. Звуковой фон "супружеского долга" не изменился. Графиня недовольно поджала губки и обратилась к служанке.

– Помоги мне переодеться к обеду. Потом приберёшься здесь и принесёшь поесть.

Гертруда уже успела прибрать раскатившую посуду и подмести осколки, когда по лестнице спустился профос. Проходя мимо всё ещё открытой двери, он учтиво поклонился графине, слегка кивнул служанке и спокойно вышел во двор.

– Вот это мужчина, – с восхищением прошептала Гертруда, расставляя тарелки на свежей скатерти.

– Шлюха! – прошипела Шарлотта, – Мало тебе оберста и хуренвайбеля? Ты что, собралась переспать со всеми старшими офицерами?

– Оберста? Спасибо Вам, добрая фея! Я чуть не лопнула! А вот хуренвайбель…

– Заткнись! Можешь ты хотя бы иногда не думать о мужчинах?

– Нет, не могу! – с вызовом ответила Гертруда, – зато я не сплетничаю о Вашей личной жизни, не плюю Вам в суп и не ворую. А еще я не сбежала вместе с мальчиками, а осталась вместе с Вами в этом городе. И почему Вам так важно, чтобы я не переспала с герром профосом? В жизни не поверю, что он привлекает Вас как любовник!

Дверь на лестницу оставалась открытой, поэтому Марта, которая, переведя дух, решила сходить вниз на кухню, услышала последнюю фразу. В два прыжка она подскочила к Гертруде, схватила её обеими руками за горло и прижала к стене.

– Если ты, французская проститутка, еще раз когда-нибудь посмотришь на моего мужа, я тебе тако-ое устрою! Я тебе голову оторву! Я тебя выпорю вот этой цепью! Я сама тебя так изнасилую, что ты два раза лопнешь!

Каждую фразу Марта сопровождала увесистой пощечиной. Шарлотта наблюдала эту сцену с любопытством и без малейшего сочувствия. Скверная девчонка, как и следовало ожидать, захотела услышать только последнюю фразу.

– Ой! Фрау, я никогда… Ай! Не пробовала делать это с женщинами, но… Ой! Если Вы хотите, я могла бы попробовать.

– Что? – кампфрау остановилась и с удивлением посмотрела на Гертруду. Шарлотта с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

– И, пожалуйста, не бейте меня по лицу, лучше выпорите этой своей цепью, только по лицу не бейте, меня же никто любить не будет!

Марта отпустила плачущую девушку. Вспышка злости прошла, на смену ей пришла мысль, что бить чужих служанок нехорошо, особенно на глазах хозяев. Но графиня и не собиралась заступаться, даже наоборот.

– Она всегда думает только об этом. Можешь её выпороть, я разрешаю. Но будь уверена, это не поможет.

– Вы меня всё время обижаете, Ваша светлость, – Гертруда села на пол, вытирая слёзы, – потому что завидуете. Заведите себе любовника, как все делают, и будет Вам счастье.

– Любовника? Это ты мне советуешь? Ты же первой соблазняешь всех мужчин, которые мне нравятся!