Плохие мужчины

Джон открывает дверцу и пытается помочь Девочке запрыгнуть в салон. Та отказывается наотрез. Упирается в бетонный пол всеми четырьмя лапами и прижимает уши. Низко рычит, и ее шерсть встает дыбом.

– Наверное, у нее с машинами связаны неприятные воспоминания, – предполагает Джон, наклоняется к собаке и говорит с ней мягко и ободряюще.

Девочка далеко не глупа. Она прекрасно помнит, что с ней случилось, когда она ездила со мной в машине.

Я открываю дверцу с другой стороны и бросаю на заднее сиденье специальную подстилку для путешественников. Да, вожу ее с собой в багажнике, словно престарелая леди – прикупила в Национальном тресте. Довольно удобно, когда хочешь организовать импровизированный пикник, а порой требуется завернуть в него груз, который не следует никому показывать. Девочка никак не желает запрыгивать в салон, и в итоге Джон усаживается на заднее сиденье, пристроив ее у себя на коленях. Я впереди одна – чувствую себя наемным шофером.

– Простите, – бормочет он, когда мы выруливаем на Эксибишн-роуд. – Не знаю, что с ней сегодня. Наверное, здорово переживала, когда я утром ушел без нее.

– Ничего страшного, – отвечаю я. – На мою самооценку ни одно животное повлиять не в силах.

– Ей очень понравилась ваша сестра – Девочка буквально ела у нее из рук.

– А, стало быть, Сюзи подкупила собачку вкусняшками. Что ж, надо тоже попробовать. Как считаете, о чем с вами желает побеседовать полиция? Вы помогаете им расследовать дело? А есть ли что расследовать, если убийца известен?

– На сегодняшнее утро шестая жертва еще не была идентифицирована. Потому мне и пришлось навестить Сирила – вдруг он проговорился бы? Наверняка у него имелась причина оставить труп на моем пороге.

– Что вообще могло побудить убийцу подбросить труп к вашему дому?

– Может, он желал, чтобы его вычислили. Или просто решил привлечь к себе внимание.

– Вроде как кошка оставляет задушенную мышь посреди кухни, да?

– Он хочет, чтобы я о нем написал. Возможно, всему виной извращенное стремление к славе. Во всяком случае, такие у меня предположения. Однако в разговоре со мной Сирил от шестого трупа открестился. Поверить в его невиновность сложно, но зачем запираться, если жаждешь известности? Фактически он даже попросил меня выяснить, кто мог убить этого человека. Не понимаю смысла происходящего.

Человек в здравом уме передвигаться на машине в центре Лондона не будет. Плотное движение, светофоры, неуклюжие автобусы, неадекватные таксисты. Лезущие под колеса электроскутеры, непредсказуемые байкеры, доставщики, пытающиеся заработать побольше, туристы, не имеющие понятия, в какую сторону смотреть, пересекая дорогу, злые велосипедисты… Каждый участник дорожного движения ненавидит другого и имеет все возможности устроить смертельную аварию.

А мне нравится. Порой выезжаю в час пик, чтобы понять, каким стал бы мир, будь на дорогах побольше таких людей, как я.

Напеваю себе под нос, постукивая пальцами по рулю. Чувствую себя настоящим стоиком. Джон на заднем сиденье тихо успокаивает собаку. Впрочем, наверняка не столько ее, сколько себя. Должно быть, волнуется, перебирает в уме имена знакомых, которых давно не видел: вдруг убитый парень ему известен? Возможно, не исключает своей вины в его гибели. Думает о семье жертвы: что ощутят родные, узнав о смерти любимого человека? Может, им уже сообщили?

Смотрю в салонное зеркало. Лоб Джона нахмурен; он по-прежнему что-то нашептывает Девочке, поглаживает ее. Страшно подумать, сколько я пыталась вникнуть в образ мышления плохих мужчин – хотела оказаться на шаг впереди них. Сейчас у меня иная задача: догадаться о тревогах и заботах хорошего парня. Увлекательное и приятное занятие, доложу я вам.

Разумеется, у Скотланд-Ярда места для парковки нет и в помине, поэтому притормаживаю на секунду, дав Джону возможность выскочить, и предупреждаю, что буду ездить кругами или остановлюсь подальше. Прошу позвонить, когда встреча закончится, – я его подберу. Найти свободное местечко в центре Лондона – одна из моих любимых забав. Через несколько минут удается пристроиться у тротуара. Глушу мотор, и мы с собакой остаемся с глазу на глаз.

Окошко Джон оставил приоткрытым, и все же животное тяжело дышит. Забивается в самый угол – подальше от меня. Шерсть снова дыбом. Мою замечательную подстилку усеивают белесые жесткие волоски.

– Послушай, знаю, что начало знакомства у нас сложилось не лучшим образом, – вступаю в переговоры я. – Поверь, ничего личного в моем поступке не было. Часто говорят, что серийные убийцы сперва тренируются на невинных животных, но мне подобная жестокость удовольствия не доставляет. И вообще – я вегетарианка, хочешь верь, хочешь нет. Мой поступок – лишь способ стать ближе к Джону, а не навредить лично тебе. Я точно выбрала тебя не потому, что ты прекрасно проходила в ту яму. – На секунду замолкаю, размышляя. – Хотя… все может быть. Однако мы тогда и знакомы-то практически не были.

Девочка посматривает на меня искоса.