Плохие слова

— Тогда Джон. Какая к свиньям разница?

Егор Анисов обвел аудиторию горящим взглядом.

— Дорогие мои Билл и Том, то есть не Том, а Джон! Дорогая Саманта Клаус! Дорогой Том! То есть это уже другой Том. Чернокожий старик, — произнес он срывающимся голосом. — Мы знаем о каждом из вас, поверьте. Помнишь, старина Том, как на корпоративном пикнике ты пил пиво с вице-президентом компании и угощал его славными кукурузными лепешками? Их испекла твоя жена Барбара. Мы похвалили лепешки, и на следующий день ты принес нам в офис кучу таких лепешек в большом бумажном пакете, и мы ели их за ланчем и благодарили тебя и твою жену? А ты, Саманта, помнишь, что при рождении каждого из твоих пятерых детей администрация посылала тебе в больницу цветы и подарки? Это были твои любимые гиацинты. Ты помнишь это, Саманта?

— Детей было не пятеро, а четверо, — зачем-то вспомнила Вика Плюшкина.

— А когда один из твоих малышей скончался от брюшного тифа, — Егор запнулся и покраснел еще гуще, — компания оплатила его похороны и предоставила тебе двухмесячный отпуск для реабилитации.

«Мы все сошли с ума, — ужаснулась Вика Плюшкина. — Когда все это кончится? Я брошу школу сегодня же. У меня хорошая профессия, и всегда хватит на хлеб с маслом. Даже с икрой. Чтобы больше никаких младенцев, умерших от брюшного тифа».

— А вы, Билл и Джон! Вы убираете цех быстрее любых зрячих рабочих, — продолжал Егор, чей голос выровнялся и стал тверже. — Вы даже выиграли какой-то конкурс в столице штата. Спасибо вам. И еще, ребята: вам, наверное, никто этого не говорил, но вы всегда убираете цех в полной темноте. Простите, но ко всему прочему мы экономили на вашей работе электричество.

«Ух ты! — невольно восхитился Эдик Каспарян. — Отличный невротический бред!»

Егор достал из кармана аккуратно сложенный белый платок.

«Кажется, у Егорки едет крыша, — заволновался фондовый спекулянт Шерингарц. — В этом дурдоме кто угодно спятит».

— Мы с вами знали лучшие времена, ребята! К сожалению, сейчас все изменилось. Мы несем убытки и стоим на пороге краха, — Егор ритуально приложил платок к глазам. — В этом есть и наша, более того, лично моя вина. Я осуществил неудачные вложения в Россию накануне их злополучного кризиса. Я поторопился закрыть перспективный калифорнийский филиал. Я совершил немало ошибок и сегодня собираюсь заплатить за них сполна. Я ухожу в отставку.

— Ой, Егорка, какой ты молодец! — ахнула Вика Плюшкина.

— И что нам это дает? — обеспокоился Эдик Каспарян.

— Прошу не перебивать, я говорю сотрудникам прощальную речь. Так вот, дорогие мои! Я верю, что это еще не конец. Я надеюсь, что трудные времена мы тоже переживем вместе. Мы стали одной семьей в дни успеха, и вы должны сохранить эту семью в час испытаний.

«Соловьем свистит, — уважительно отметил Леня Голубев. — Вот тебе и тихоня! Папашины выступления небось вспомнил. Тоже мастер нести всякую пургу».

— Те ребята, которых вы выбрали командовать профсоюзом, прекрасно справлялись со своей работой, — продолжал Егор Анисов. — Мы напрасно не прислушались ко многим их советам. Они всегда отстаивали ваши интересы. Каждый шаг в жизни рабочего человека был им небезразличен. Они позаботились даже о кондиционерах в туалетах и удобных курилках. Они думали даже о ваших пепельницах. О пепельницах! Можете это себе представить?

«Он ведь к чему-то клонит, — сообразил Юра Шерингарц. — Ну-ка, ну-ка…»

— Но теперь в своей слепой, почти отцовской любви к вам они готовы потащить компанию на дно, как «Титаник». До отказа набитый вами, дорогие друзья! Вашими, как они любят говорить, изломанными судьбами.

«Вот это финт! — ахнул про себя Эдик. — В обход, тихой сапой. Откачивать, кажется, не придется!»

— Погоди, Егорка! — вмешался Леня Голубев. — Кому ты, собственно, этот свой спич толкаешь?

— Как это кому? — быстро, чтобы не дать сбить Егора, ответил Шерингарц. — Людям, о судьбе которых вы денно и нощно п-печетесь. Биллу вашему, Тому! Они нам теперь тоже к-как родные стали!

Оля Ситникова зло рассмеялась. Американец кисло усмехнулся.

— Да, друзья мои! В случае принятия их предложений через полгода компания станет банкротом и руководить ею придут совсем другие люди. Люди, которые о вас ничего не знают и которым вы будете совершенно безразличны. И ты, Том, и ты, Саманта, и вы, Билл и Джон. Поэтому перед своим уходом я вас прошу, я очень прошу об одном. Постарайтесь убедить ваших лидеров, ваших преданных защитников, продолжить переговоры с обновленной администрацией и вместе спасти компанию.

Егор прерывисто вздохнул.

— У меня все… Благодарю за внимание.

Доктор Ковальски сделал пометку в блокноте.

— Ну? — оживился банкир Слива. — Что скажете, народные заступники? Как вы теперь своим избирателям будете в глаза смотреть?

Доктор Ковальски поднял руку:

— Два маленькие замечания. Первый. Этот уважаемый господин только что покинул совет директоров. Его мотивация понятна. Будет логично, если он выйдет из зала переговоров.

Егор часто захлопал глазами.

— Ничего, Егорка! — успокоил его Юра Шерингарц. — Все нормально. Ты все сделал отлично. Д-дальше мы справимся.