Плохой фэн-шуй

И дальше – много, очень много страшных, чудовищных слов, которые невозможно было слышать из уст интеллигентной Славкиной мамы. Саше стало дурно, потемнело в глазах. Она медленно оседала на сырую землю недавно политого газона и с запозданием подумала: «Сейчас я упаду и испорчу им цветы. Зачем я здесь?» А Ольга Петровна, стоя над ней, в исступлении продолжала кричать страшные слова, брызгая ей в лицо слюной и потрясая сжатыми кулачками. Саша не помнила, как долго оставалась лежать на рыхлой сырой земле ухоженного газона. Может, всего несколько секунд? Может, и дольше? Помнит лишь обеспокоенные лица людей, склонившихся над ней. И слова Ольги Петровны: «Не верьте ей! Змея – живучая, притворяется! С такими ничего не случается!» Саша с трудом поднялась на ноги. В ушах звенело, к горлу подступила противная тошнота. «Скорей уходить отсюда – от позора, подальше от этого дома», – думала она, пробираясь к калитке, придерживаясь руками за ограду, спотыкаясь на узкой тёмной дорожке. И пока не свернула за угол улицы, слышала оскорбления и проклятия в свой адрес, посылаемые Славкиной матерью. После этого визита Саша, «откалаханенная» «интеллигентной» Славкиной мамой, неделю провалялась в постели с горячкой.

14

Саша, как робот, вставала по утрам, собиралась и ехала на занятия. Казалось, она слушает преподавателя, но ни одна мысль из внешнего мира не могла пробиться в её затуманенное сознание. Вечером, возвращаясь в своё одинокое жилище, рано ложилась спать, чтоб не думать, и каждый раз надеялась, что утром рухнувший мир восстановит свои прежние контуры, и она увидит, что это было просто дурным сном, что всё будет по-прежнему. В глубине души она была уверена: наступит день – и на пороге материализуется Слава, если она будет оставаться здесь, в их гнёздышке. Продолжать жить было страшно, а умирать ещё страшнее, и она существовала, ждала и надеялась на чудо, гоня приходившие чёрные мысли прочь. Но одно знала наверняка: Славка не закончил свою молодую жизнь в пыльном кювете, с ним всё хорошо, его от Саши спасли родители, а её – прокляли.

Прошёл месяц. Однажды тёмным дождливым осенним вечером Саша, возвращаясь домой, заметила знакомый силуэт возле своего дома. Но почему-то не обрадовалась, а только подумала: «Я знала, что он вернётся». И ещё одна горькая фраза пришла на память: «Предавший раз предаст и дважды». Славка схватил её за руку и торопливо заговорил:

– Родная моя, прости, жить без тебя не могу! Знаю, что подлец, но в последний раз прости – и меня, и родителей. У нас горе – отец с инсультом лежит в больнице. Пожалуйста, пойдём к нему вместе. Я боюсь, что он умрёт без вашего примирения.

На следующее утро была чудесная погода. Саша растерянно стояла в больничной палате, залитой солнцем, перед кроватью отца Славки и не знала, как себя вести, что говорить. Да и слышит ли он вообще? Тот смотрел прямо перед собой, но не мог ни пошевелиться, ни говорить. Сердце переполнилось жалостью и состраданием, она из последних сил держалась, чтоб не расплакаться. Было страшно видеть всегда энергичного и могучего Славкиного отца обездвиженным и беспомощным. Саша приблизилась к его постели и поздоровалась, глядя ему в лицо. Он медленно закрыл глаза, затем открыл, и Саша поняла, что он ответил на её приветствие. Славка поставил ей стул у изголовья больного. Сам отошёл в сторонку.

– Всё будет хорошо, вы обязательно поправитесь и ещё увидите своего внука, – тихо сказала Саша и ласково посмотрела в лицо Славкиного отца.

Она увидела, как переполняются влагой его глаза. Он снова закрыл их, и две скупые слезы выкатились из них, оставляя влажный след на бледной коже, затерялись в седых висках.

Когда вышли из палаты, Славка заплакал. Александра обняла его и сказала:

– Не переживай! Я точно знаю: он выкарабкается и проживёт еще десять лет.

Откуда ей было это известно, она и сама не знала. Может быть, иногда у беременных женщин случается просветление или восстанавливается утерянная связь с Богом? Так или иначе, отец Славки выздоровел и прожил ещё ровно десять лет.

Они расписались тихо, без торжественных мероприятий.

Когда выписывали Сашу с дочкой из родильного дома, их встречала вся большая дружная семья Калаханис. Старший брат снимал событие на кинокамеру. Но бабушка с дедушкой не накрыли стол в честь новорожденной внучки. Новоиспечённых родителей подвезли к дому и распрощались. Не было искренних добрых чувств ни к невестке, ни к новорожденной.