Плоть

– О да… о да, – нашептывал он, безжалостным жестом все шире распахивая на девушке сорочку. – Ай-ай-ай, дорогая, у тебя соски затвердели. Так это неподобающе! – Его теплая ладонь нежно накрыла ей грудь. – Хотя, должен сказать, мне не на что жаловаться.

Несмотря на то что до этого Ритчи ласкал ее всего один раз, прикосновения его были такими знакомыми, будто он проделывал это тысячи раз, но бесконечно волнующими, как и в первый раз вчера ночью. Контакт обнаженной кожи с его ладонью оказал на Беатрис точно такое же воздействие, как и поцелуй, – она едва не лишилась чувств.

Она трепетала, будто пущенная галопом кобыла. Ритчи полностью распахнул на ней ночную сорочку и принялся ласкать ее тело, простирая над ним свою власть на правах хозяина, ведь он заплатил за него немалые деньги. Будь на месте Беатрис девушка лучше знакомая с правилами приличия, она сжала бы зубы, не в силах терпеть подобное обращение. Беатрис же, напротив, наслаждалась каждой секундой. Возбужденно ерзая у Ритчи на коленях, она подалась вперед, впечатывая груди в изгиб его ладони.

– Ах, моя сладкая, сладкая Беа, – промурлыкал он, выдыхая слова прямо ей в рот, – ты такая податливая, сгорающая от желания. Я восхищаюсь женщиной, которая откровенна в своих желаниях. – Язык его пронзил ей рот, и этот жест можно было истолковать безошибочно – то была имитация проникновения мужской плоти в лоно женщины. Беатрис этого еще не познала, но в ней заговорили инстинкты, передающиеся из поколения в поколение. От прикосновения сильного языка Ритчи она ощутила пульсацию между ног. – Никогда не скрывай от меня то, что чувствуешь, дорогая. Мне не нужно притворство. Я заплатил за то, чтобы всегда слышать правду.

Еще одно напоминание о деньгах. Но это не оттолкнуло Беатрис.

«Какая же я все-таки прогрессивная, – подумала она, внутренне улыбаясь. Толкнув его язык собственным языком, она услышала одобрительный стон Ритчи. – Еще совсем недавно я отчаянно пыталась обмануть себя, убедить, что согласилась на добропорядочные отношения с пылким, но уважаемым кавалером. Теперь же… что ж… правда оказалась еще более восхитительной».

Язык Ритчи был безжалостен, он вступил в схватку с языком Беатрис, толкая его и порабощая ее рот, точно исследователь, оказавшийся в неизведанной земле и спешащий объявить территорию собственностью Империи. Целуя Беатрис, он не переставал одной рукой уверенно ласкать ее груди, сжимая и поглаживая, порабощая и отпуская, снова и снова. Вторая рука крепко обнимала девушку за талию.

Несколько мгновений спустя она поняла, почему он удерживал ее. Кончиками большого и указательного пальцев он легонько ущипнул сосок, заставляя ее негромко вскрикнуть от удовольствия.

Ах, это было пикантно. И немного болезненно. Однако Беатрис почувствовала пульсацию у себя между ног, а также затопляющую лоно волну жаркой влаги. Когда Ритчи снова ущипнул ее, плоть ее взыграла от этих восхитительных ощущений, и Беатрис так сильно дернула его за жилет, что, готова была поклясться, слышала звук разрываемого шва.

– Тебе это нравится, не так ли? – Губы его заскользили по ее лицу и замер на шее, уткнувшись в ямочку за ухом. Он принялся лизать чувствительную кожу, продолжая снова терзать сосок Беатрис.

Беатрис чувствовала, что в любое мгновение может воспламениться, взорваться от переполняющей ее дикой энергии, восторга и удивления. Сидеть неподвижно она была просто не в состоянии. Ноги ее двигались сами по себе, бедра смыкались и размыкались в попытке совладать с восхитительной сильной пульсацией внутри ее лона.

Испытывая желание самой начать ласкать себя между ног, Беатрис молилась лишь о том, чтобы Ритчи не стал снова сжимать ее сосок, потому что не была уверена, что ей удастся вынести еще хоть немного этой сладкой пытки. Она беззвучно молила его остановиться… и одновременно продолжать еще и еще, потому что, если он этого не сделает, она в ту же минуту упадет замертво – в этом у нее не было ни малейших сомнений.

– Тебе это нравится? – твердым, настойчивым голосом поинтересовался Ритчи. Возможно, он лишь притворялся жестоким, но Беатрис не была в этом до конца уверена. Как бы то ни было, его действия возбуждали ее все больше и больше. Горящими точно в огне пальцами она вцепилась в подол своей ночной сорочки, испытывая необоримое желание ласкать свое лоно или член Ритчи. – Отвечай мне.

– Да, да, мне нравится! – Она сглотнула, чувствуя, что задыхается в сладком водовороте, стремясь ухватить глоток свежего воздуха, увидеть лучик света снизошедшего на нее откровения. То пробуждалась ее чувственность. – Не знаю почему, но мне очень это нравится.

– И что тебе хочется сделать?

Извиваться. Касаться себя. Прижаться к Ритчи. Сделать все это и еще многое, очень многое.

Но в горле у нее пересохло, слова не шли с языка, и она могла лишь беспокойно ерзать у него на коленях, дергая одежду на себе и на нем, в то время как стимулирующее пощипывание ее сосков все продолжалось.

– Скажи мне, Беатрис. Я добьюсь от тебя ответа.

Он ущипнул ее сильнее, почти с дьявольским усердием.

– Ах! О боже!