Плследний из Мологи. Жизнеописание архимандрита Павлв (Груздева)

«Стали грузить на «Урал» — что там из мебели? — вспоминают участники переезда. — Стул, еще стул, кресло, сундук, подставка из-под старого телевизора «Рекорд-6», который не включался долгие-долгие годы. Перешли в кладовки, а там — несметное количество банок варений, солений, картонных ящиков с книгами, постельными принадлежностями, одеяло, подушки, всевозможное тряпье. А как в бортовую машину погрузить соленья-варенья? И вспомнили, что есть гроб. И мы в этот гроб — а его поставили в «Урал» — упаковали банки варенья, соленья, и всё это перемежалось стружкой, соломой, упаковочным материалом».

Погрузили ящиков двадцать вина, водки, ликеров, наливки, настоек, шампанского — кто бы ни приезжал, все дарили о. Павлу. И 40-литровый алюминиевый молочный бидон с деньгами — люди давали, а складывали в бидон. Фотографии, иконы, киоты, книги… У батюшки была очень богатая библиотека, но в связи с переездом она была, по сути дела, утеряна, погибла, а частично и расхищена, потому что в один день все книги перевезти не смогли, а оставшиеся «разошлись» в неизвестном направлении. В Рыбинске потом продавали эти старинные книги втридорога, да еще с автографом о. Павла. Да и в Тутаеве — батюшка слеп, ему не до книг — сгрузили где-то всё в кладовке, и, как говорят — «крысы всю библиотеку погрызли».

Когда-то отец Павел любил красивые старинные вещи — посуду, кресты, книги. У него был замечательный художественный вкус — даже икону «Достойно есть» так украсит молодыми кленами в храме, не налюбуешься! После праздничной службы все расходятся, каждый по кленовому листику берет, как святыню. Духовный сын вырезал для батюшки из дерева кресты — о. Павел говорил: «Мне всегда хотелось, молодому-то, таких крестов».

«Крест сделал из кипариса, с обратной стороны — преподобный Варлаам Хутынский. Отец Павел в Хутынском монастыре жил в Новгороде несколько лет. Он и говорит:

— Вот, Толянко, в этом кресте и похорони меня.

А сам не вытерпел и подарил отцу Сергию из Тверской епархии. Он такой человек — захочется, вступит в голову, раз — и подарил».

Но когда переезжал отец Павел в Тутаев, навсегда покидая уютную, с любовью обустроенную церковную сторожку — единственный в его жизни «собственный» дом — то, как говорится, «снявши голову — по волосам не плачут». Сильно скорбел и переживал батюшка только о прекрасной библиотеке времен еще Мологского Афанасьевского монастыря, которую он пополнял в течение всей своей жизни.

Вместе с о. Григорием вернулся батюшка во второй раз в Верхне-Никульское, чтобы забрать оставшиеся книги, но их не пустили даже в церковную ограду. Здесь хозяйничал уже новый настоятель — недолго, правда, но память о себе оставил бесславную. «Нас с отцом Григорием из Верхне-Никульского, как говно с лопаты выкинули», — вспоминал батюшка.

«У меня шесть ранений на теле, полученные в боях, и одно — на сердце, от родного Отечества». Эти слова великого полководца Михаила Илларионовича Кутузова относятся и к архимандриту Павлу — последнему старцу. Сколько клеветы вылилось на него, сколько злобы! «Все иконы из храма разворовал…» Когда отец Павел стал служить в Верхне-Никульском, разоряли многие окрестные церкви: «Козьма Дамиан за рекой Ильдь через Мурзинский мост, — вспоминают старожилы, — в Марьино Благовещенскую… Отец Павел не зевал: все иконы то на плече, то машину наймет — свозил к нам, в Никульское».

«Из Космодемьянска икону откопал — тридцать лет была закопана — Казанская Божия Матерь, сейчас она на Толге».

«Некоторые вещи чудесным образом попадали к отцу Павлу, — рассказывает духовный сын. — Громили Шёлдомежский монастырь в Тверской епархии на реке Сить. Приходят к о. Павлу женщины, приносят сверток — «возьмите, мы боимся разворачивать». А там оказался целый сверток евхаристических сосудов дореволюционных».

Отец Павел собирал и спасал старинные иконы и богослужебные предметы в то варварское время, когда даже в музеях — казалось бы, очагах культуры — святыни уничтожали беспощадно. «Спросите у реставраторов, как в 70-х годах вывозили вторчермет машинами — из музейных хранилищ сосуды, финифть и прочее — велели разбивать молоточком вдребезги и вывозить», — рассказывает ярославское духовенство. Отцу Павлу частенько приносили из округи иконы, старинные вещи, зная, что этот священник не поскупится и купит.

«Причем так — продают икону за 50 рублей, а узнают, что отцу Павлу — продают за 100 рублей».

И вот всё то, что свозил отец Павел из других храмов, что собирал он в течение многих лет — когда начали открываться храмы и монастыри в конце восьмидесятых, батюшка отдавал туда — это было, по сути, его великое благословение.

«Когда меня на приход направили, — вспоминает молодой священник, — там 15 лет служб вообще не было, вороны летали. Пошехонский район… Я был так расстроен, приехал к о. Павлу:

— Батюшка, там невозможно служить.

Он говорит:

— Если бы я был архиереем, я бы тебя дальше направил.