По большому льду. Северный полюс

Большая часть этой дополнительной работы выполнялась другими участниками экспедиции, но у меня было полно работы и на борту «Рузвельта». Где-то около 10-го мая наступила по-настоящему весенняя погода. В этот день мы с Бартлеттом начали генеральную уборку нашего дома. Мы осмотрели все каюты, навели порядок во всех дальних углах, просушили все, что необходимо было просушить; ют был завален всяким хламом, который копился на судне почти год. В тот же день началась и весенняя работа на судне: были сняты зимние чехлы с дымовой трубы и вентиляторов «Рузвельта» и команда стала готовиться к пуску машин.

Несколько дней спустя возле нашего корабля появился красавец-песец и даже сделал попытку взобраться на борт. Один из эскимосов убил его. Поведение зверька было весьма необычным: он вел себя так же, как ведут себя эскимосские собаки, когда на них находит помрачение рассудка. Эскимосы говорят, что в окрестностях Китового пролива песцы часто подвергаются приступам такого рода болезни: известны случаи, когда они пытались ворваться в иглу. Болезнь, которой страдают полярные собаки и песцы, по внешним проявлениям схожа с одной из форм бешенства, но, по-видимому, не имеет никакого отношения к обычному бешенству, так как не опасна для человека и не заразна.

Погода, хоть и недвусмысленно весенняя, все же не была устойчивой. Например, в субботу 16 мая яркое солнце припекало, температура держалась высокая и окружавший нас снег исчезал, как по мановению волшебной палочки, так что вокруг судна даже стали образовываться лужицы; а сильный штормовой юго-восточный ветер следующего дня нес на нас обильный мокрый снег, ничуть не радуя нас этим, в целом, довольно неприветливым днем.

18-го мая бригада механиков всерьез взялась за котлы. Спустя четыре дня возвратились два эскимоса от Макмиллана, который продолжал вести наблюдения на побережье Гренландии, на мысе Моррис-Джесеп. Они привезли от него письмо, в которых он сообщал о некоторых подробностях своей работы, а 31-го прибыли из Гренландии и сами Макмиллан с Борупом, преодолев 270 миль обратного пути от мыса Моррис-Джесеп за восемь переходов, то есть в среднем по 34 мили за переход. Макмиллан сообщал, что он прошел на север от мыса Моррис-Джесеп до отметки 84°17' и измерил там глубину океана, которая оказалась равной 90 саженям, а также собрал данные по уровням приливов-отливов, которые он регистрировал в течение 10 дней. Их нарты были завалены шкурами и мясом 52 убитых ими мускусных быков, так что они едва справлялись с такой нагрузкой. В начале июня Боруп и Макмиллан продолжили свою работу: Макмиллан производил наблюдения за уровнем воды в Форт-Конгер, а Боруп возводил на мысе Колумбия уже описанный здесь памятник.

Пока Макмиллан занимался наблюдением приливов-отливов в Форт-Конгер, который расположен в заливе Леди-Франклин, чтобы завершить цикл наших работ на мысах: Шеридан, Колумбия, Брайант, Моррис-Джесеп и сопоставить их с данными, полученными экспедицией в заливе Леди-Франклин 1881–1883 годов, он нашел там еще остатки запасов злосчастной экспедиции Грили 1881–1884 годов – консервированные овощи, картофель, кукуруза, ревень, пеммикан, чай и кофе. Как ни удивительно, но и по истечении четверти века многие из этих продуктов хорошо сохранились, и члены нашего экипажа с удовольствием лакомились ими.

Одной из ценных находок был учебник, который принадлежал лейтенанту Кислингбери, погибшему вместе с экспедицией Грили. На форзаце сохранилась надпись: «Дорогому папе от любящего сына, Гарри Кислингбери. Пусть Господь будет с тобой и поможет тебе благополучно вернуться к нам». Там же, на земле было найдено старое пальто Грили, также хорошо сохранившееся. Мне кажется, Макмиллан даже надевал его несколько раз.

Вся команда дружно взялась за работу, предвкушая тот момент, когда «Рузвельт» снова повернет нос на юг, в сторону дома. Видя, что мы сделали генеральную уборку, эскимосы 12 июня и у себя навели порядок. Все, что можно было сдвинуть с места, было вынесено из их жилых помещений, а стены и полы были выдраены; потом все продезинфицировали, а стены еще и побелили. Во всем видны были признаки приближения лета. Поверхность льда становилась голубой, дельта реки обнажилась, и пятна протаявшей земли на берегу увеличивались почти с каждым часом. Даже «Рузвельт», казалось, почувствовал перемену и постепенно стал выпрямляться после сильного крена, который он получил под натиском льдов в начале зимы. 16-го июня был первый летний дождь, правда, на следующий день все озерца, образовавшиеся от дождя, замерзли. В тот день Боруп поймал мускусного теленка вблизи залива Маркем. Ему удалось затащить своего уникального пленника на борт живым, но несчастное животное дожило только до следующего утра, хотя стюард изо всех сил нянчился с ним, стараясь спасти ему жизнь.