По дорогам

Я его заметила метров за двести. Подумала: это он. Черт подери, это он. Это его синий плащ. Его рюкзак. Его шапка. Его чуть сутулые плечи. Я чуть не закричала. Он стоял у светофора на выезде из Дюнкерка, на перекрестке. Его было прекрасно видно из подъезжающих машин, но страшно трудно подхватить. Я двигалась в левом ряду, пришлось срочно сбавлять скорость, перестраиваться в правый ряд; я остановилась перед ним, когда зажегся зеленый. Он меня узнал только в последний момент, когда я уже тормозила.

Ты бы видел его физиономию, со смехом сказала Мари. Его оторопь. Сзади яростно гудела машина. Он, не мешкая, сел, быстро захлопнул дверцу, я успела проскочить прежде, чем светофор переключился на красный. Мы оказались вдвоем, в нескольких сантиметрах друг от друга. Не знаю, читал ли ты новеллу Кундеры, где влюбленная пара играет в автостоп? – внезапно спросила Мари, взглянув на меня.

Я отрицательно покачал головой.

Это история про одну пару в отпуске. Она совсем молоденькая, он на несколько лет старше, в начале смотрит на нее немножко сверху вниз, он чуть опытнее в любви, ничего особенного. Она иногда немножко застенчива, злится, хочет чувствовать себя увереннее, свободнее. В какой-то момент они останавливаются на заправке, ей нужно отойти в лесок, он посмеивается над ней за то, что она никак не решится сказать “пописать”. Когда она выходит, парень подъезжает к ней и произносит фразу, с которой начинается игра: Вам куда, барышня? Она отвечает в том же тоне, на “вы”. Потом садится в машину, а он продолжает: Мне сегодня везет. Пять лет катаюсь, а такую красивую попутчицу подсаживаю впервые. Девушка улыбается. И, к великому удивлению парня, немедленно включается в игру, отвечает таким же отчужденным тоном: Вы, похоже, любите лгать женщинам. Он ошеломлен, напирает, но она не сдается, заходит даже дальше, чем он, не пугается, когда он нагло угрожает выйти вместе с ней там, куда она едет: Интересно, что вы со мной сделаете? Он уязвлен, ревнует, обнаружив, что она так искусно флиртует. С этого момента каждый из них словно двоится. Парень смотрит, как девушка флиртует с незнакомцем, которым он притворяется. Девушка смотрит, как он бесстыже клеится к молодой попутчице. Оба и ревнуют, и в то же время невероятно возбуждены тем, что изменяют друг другу средь бела дня, так сказать, друг у друга на глазах. Напряжение постепенно растет, они наказывают друг друга, заводят игру все дальше и дальше. Наконец девушка пытается сдать назад, но парень уже не хочет, они поднимаются в гостиничный номер, он обращается с ней как с проституткой, они в постели, его переполняет ненависть, оба в таком состоянии, какого за собой и не подозревали, не думали, что на такое способны, их удовольствие смешано с яростью, и оттого в десять раз сильнее. Девушка плачет, она напугана тем, что такого удовольствия не получала никогда в жизни, в общем, рассказ довольно мачистский, спорный, так или иначе, в конце они лежат рядом в кровати и неимоверным усилием пытаются вернуться к прежним ролям, она в слезах, он совсем отдалился, ненавидит ее теперь, необратимо, они как будто перешли границу, что-то непоправимо сломали.

Мари замолчала. Я смотрел на нее и ждал продолжения. Встал, подошел к раковине, налил нам по стакану воды.

Вы занимались любовью так, как никогда раньше, – ты мне это сейчас расскажешь.

Она с усилием улыбнулась.

Нет. Я тебе пересказываю Кундеру, потому что вспомнила эту новеллу, когда он сел в машину. Потому что эта игра пришла мне в голову даже раньше, чем я его нашла, я все время говорила себе: если найду его, поиграю с ним в автостоп. Буду невозмутимой, спокойной и втяну в игру – ведь у меня есть решающее преимущество, говорила я себе, я-то читала Кундеру, а он нет. Теперь я себе говорю, что на самом деле никакое это не преимущество. Наверно, потому, что оно заранее сковывает игру. Мешает. Либо делает ее невозможной вообще, либо существенно меняет вводные. Нельзя по-настоящему играть, если заранее известно, чем игра кончится. Это значит извратить все удовольствие.

Мари посмотрела на меня с таким видом, словно вспомнила мою фразу и грустно смеется над ней.