По другую сторону холма

Впрочем, Тома заявил, что угроза была скорее случайной, чем намеренной. «Операция по взятию в „клещи“ Ближнего Востока, которая, как вы считали, идет полным ходом, никогда не была основана на серьезном плане. О ней несколько раз упоминалось в окружении Гитлера, но генеральный штаб с ней никогда не соглашался и не считал ее практичной».

Даже угроза Египту создалась в результате неожиданного для нас разгрома 8-й армии в битве при Газале — Тобруке. Войска Роммеля не обладали силой, достаточной для покорения Египта. Он просто не устоял перед соблазном продолжить успех и двигаться дальше. Это было его ошибкой.

Я спросил Тома, действительно ли Роммель был убежден в возможности дойти до Суэцкого канала, как это явствовало по некоторым его замечаниям в разговоре со своими офицерами. Тома ответил: «Уверен, что нет! Роммель произносил нечто подобное, только чтобы повысить боевой дух своих солдат, особенно итальянцев. После остановки в районе Эль-Аламейна он охладел к этой идее. Он понимал, что одержать верх над англичанами можно только благодаря внезапности, но не видел возможности внезапного нападения, находясь перед укреплениями Эль-Аламейна. К тому же он знал, что к англичанам постоянно прибывает подкрепление.

Роммель понял, что зашел слишком далеко: уж очень малы были его силы и велики трудности с организацией снабжения, — но его успех произвел такой ажиотаж, что он уже не мог повернуть. Этого ему не дал бы сам Гитлер. В результате Роммель был вынужден оставаться на месте, дожидаясь пока англичане накопят достаточно сил, чтобы разбить его».

Тома сказал, что узнал все это от Роммеля и его старших офицеров. Сам он прибыл в Африку из России в сентябре. «Получив приказ сменить Роммеля, заболевшего желтухой, я позвонил и попытался отказаться, мотивируя это позицией, которую выразил двумя годами ранее. Но в ответ пришло сообщение, что Гитлер лично настаивает на моей кандидатуре, так что мне не оставалось ничего иного. Я прибыл в Африку примерно 20 сентября и несколько дней обсуждал ситуацию с Роммелем, который потом отправился на лечение в Винер-Нойштадт под Веной. Через две недели на сцене появился генерал Штумме, которого назначили командующим всем африканским театром военных действий. Это означало, что мне предстояло командовать только частями, находившимися на позициях перед Эль-Аламейном, что ограничивало мои возможности по улучшению административной организации. Вскоре после этого Штумме скончался от удара. Все это усложняло нашу подготовку к отпору наступления англичан.

Я делал все, что мог, для улучшения диспозиции. В тяжелых условиях на любое предложение отступить до начала наступления англичан поступал решительный отказ. Но нам все равно пришлось бы отступить, несмотря на приказы Гитлера, если бы не запасы, которые мы захватили на ваших складах в Тобруке. На них мы и держались».

Услышав это, я заметил, что наша потеря Тобрука в то время казалась катастрофой, но на самом деле помогла англичанам выиграть войну в Северной Африке. Ведь если бы немцы отступили от Эль-Аламейна до начала наступления Монтгомери, то вряд ли бы их удалось разбить полностью. Похоже, такой вывод в голову Тома не приходил.

Затем Тома поделился своими впечатлениями о сражении, начавшемся 23 октября 1942 года. Он сказал, что внушительное превосходство 8-й армии во всех видах оружия сделало ее победу почти неизбежной еще до начала. «Я подсчитал, что у вас тогда было 1200 самолетов, тогда как у нас насчитывалась едва ли дюжина. Через три дня после начала наступления из Вены вернулся Роммель, но было уже слишком поздно что-либо менять. Он был еще болен и находился в нервном состоянии, постоянно менял свои решения. А англичане тем временем давили на нас все сильнее и сильнее.

Когда стало ясно, что мы не выстоим под их натиском, решили в два этапа отвести войска к линии в районе Даба, в 50 милях к западу. Это могло спасти нас. Первый этап был намечен на 3 ноября, и он уже начался, когда был получен категорический приказ Гитлера, запрещающий отступление и предписывающий нам удерживать занятые позиции любой ценой. В действительности это означало, что наши войска должны были снова идти вперед и вступить в безнадежное сражение, которое не могло не стать роковым».

Далее Тома рассказал, как попал в плен. Во время сражения он носился в танке от одного важного участка к другому; в него несколько раз попали, а под конец танк загорелся и пришлось вылезти. «Это был достойный конец». Тома показал мне фуражку с дырками от пуль — знак того, что ему повезло остаться в живых. С явным сожалением он сказал, что за время военных действий в Польше, Франции, России и Африке принял участие только в 24 танковых боях. «В испанской войне мне удалось принять участие в 192 танковых боях».

На посту командующего Африканским корпусом его сменил Байерлейн, который чудом собрал остатки подразделений, уклонился от преследовавших англичан и умело отвел войска в Триполитанию, под общим руководством Роммеля.