По южным странам

Авокадо введено в культуру и у нас. На Черноморском побережье Кавказа уже несколько сотен взрослых плодоносящих деревьев, они составляют маточный фонд для развития этой ценной культуры. В одном из совхозов близ Гагры есть деревья авокадо, достигающие двенадцати метров высоты с диаметром кроны восемь метров. Примечательно, что содержание жиров в плодах, выращенных в Абхазии, намного выше, чем у соответствующих сортов в Калифорнии — основном районе культуры авокадо.

Авокадо требовательно к теплу, влаге, почве, и наши ученые должны еще немало поработать, чтобы оно прочно вошло в ассортимент культур советских субтропиков. Однако уже получены холодостойкие обильно плодоносящие формы, и есть полное основание считать, что культура авокадо у нас пойдет.

* * *

Сменив после «фруктовой» прогулки промокшие рубашки, мы взяли гербарные папки и отправились в лес. Улица упирается в заросший бамбуками овраг, по склону его вверх уходит тропинка. Рубашки мы меняли напрасно. Через несколько минут они снова мокрые не только изнутри, но и снаружи. В лесу сыро, хотя день солнечный и ночью дождя не было.

Десятки разнообразных видов деревьев оплетены лианами Продираться сквозь них вскоре стало не под силу и пришлось ограничиться тропинкой. Наши папки быстро заполнились, но через каждые десять-пятнадцать шагов мы находили все новые и новые растения. Особенно много эпифитов. Они одевают стволы крупных деревьев сплошным слоем, гнездятся у основания ветвей и повисают на листьях, увеличивая и без того необычайную насыщенность пространства растительной массой. Некоторые бромелии и орхидеи ухитряются жить на телеграфной проволоке.

На дорожке в лесу нам встретились две женщины с детьми, нагруженные обломками отмерших бамбуковых стволов. Ребята волокли их по земле, а женщины несли большие вязанки на головах. Одна из женщин послала к нам мальчика лет десяти, который часто повторял «дойш сентавос». Оказалось, что он предлагал нести нашу папку и что ему немного надо — всего два сентаво. Мы отдали ему папку.

Дорожка становилась все менее заметной, лианы преграждали путь, кусты и деревья смыкались над головой. Ветви их были увешаны эпифитами. Иные лианы с колючками цеплялись за одежду. В довершение сильно досаждали комары. Чаще всего они кусали кисти рук и ноги повыше щиколотки. Укусы мелких, как сибирский гнус, насекомых вызывали сильный зуд.

Поднявшись еще немного, мы оказались на гребне, покрытом более низкими зарослями. Отсюда виднелась бухта и пристань. На море чуть колыхались отражения кучевых облаков. Между ними зелеными лепешками лежали десятки мелких островков. Городок обозначался лишь буроватыми и красными крышами среди зелени и только одной улицей, обрамленной королевскими пальмами.

Ближайшие склоны сплошь покрыты лесом. Некоторые деревья в цвету. На одних крупные белые цветки, на других мелкие лиловые, на третьих желтые. Над общей поверхностью тропического леса кое-где возвышались на десять — пятнадцать метров деревья-гиганты с поперечниками стволов около метра. Но нам больше нельзя было восхищаться тропической природой и очаровательной бухтой, так как в два часа дня из Ангра-дус-Рейса отходил катер в Мангаратибу, откуда можно поездом попасть в столицу.

Белый катер покачивался у пирса. Плетеные кресла стояли спинками к борту, но большинство бразилейро (так называют себя бразильцы) повернули их и, усевшись, положили ноги на борт.

В кормовой части, позади нефтяного двигателя, короткий трап вел в небольшое трюмное помещение с несколькими рядами деревянных скамеек. Жар от двигателя, проникающий через тонкую переборку, запах нефти и стук моторов делал это помещение мало приятным местом. Здесь сидели негры и вообще цветные. Им хватило бы места на палубе, под тентом, на ветерке, пахнущем соленым морем, но они не осмеливаются занять места рядом с белыми.

Катер шел вдоль северного берега бухты. Когда он приближался к нему на 100–150 метров, мы могли хорошо рассмотреть окруженные бананами и кокосовыми пальмами плетеные хижины. Подходя к селениям, катер давал пронзительный гудок, и тогда от берега отчаливала узкая долбленая лодка, похожая на индейскую пирогу. Матрос-негр багром подтягивал ее к борту, и в пирогу ловко впрыгивали пассажиры, улавливая момент, когда волна поднимала ее повыше. Один раз катер принял пассажира с островка, где в гуще деревьев виднелся домик европейского типа. Наш словоохотливый сосед рассказал, что этот остров, как и многие другие острова в бухте, находится в частном владении. Он показал на небольшой островок, еще никем не занятый. Его цена — тысяча долларов.