По южным странам

Лианы, которые внизу имеют очень длинные и толстые стебли, перебрасывающиеся с дерева на дерево и образующие мощную листовую поверхность на вершинах деревьев и на опушках, на высоте 2000 метров постепенно исчезают, и их замещают лианы, стелющиеся по земле или забирающиеся на невысокие кусты и деревья. Одновременно уменьшается количество эпифитов, беднеет их видовой состав. Всего выше заходят бромелин. Эпифитных мхов и лишайников, наоборот, становится больше (в сравнении с высшими цветковыми растениями-эпифитами). Если в гилее у подножия гор на почве мало травянистых растений, то на большей высоте благодаря лучшему освещению в лесу травянистый покров становится гуще.

Наконец, что тоже примечательно, в составе древесных пород все чаще начинают попадаться листопадные виды. На самом верхнем пределе леса, проходящем здесь на высоте 2100–2200 метров, вечнозеленые виды деревьев отсутствуют. Наше пребывание в заповеднике пришлось на зимнее время года, так что мы могли видеть оголенные деревья на их верхней границе. Стволы здесь низкорослые, ветки уродливо искривлены, появляются даже стелющиеся, пригибающиеся к самой земле формы, уже как бы не дерево, а кустарник.

Некоторые виды бромелий не только достигают верхнего лесного предела, но даже идут дальше, переходя с деревьев на голые скалы. Причудлива была картина сбросивших листву деревьев на высоте более 2000 метров, на ветвях которых гнездились бромелии, действительно напоминая скопления птичьих гнезд.

Выше леса идет травяная растительность, местами похожая на альпийские луга, местами на высокогорные степи. На высоте около 2400 метров полной неожиданностью для нас был болотистый кочкарник. На торфянистой почве довольно густо расположены кочки кортадерии, чрезвычайно похожие на кочки наших болотных осок. Между кочками (и это было самым поразительным) мы нашли типичных представителей болотных растений умеренных и северных широт: сфагновые мхи, один вид мха, близкий нашему обычному кукушкину льну, и в довершение всего насекомоядное растение росянку. Еще выше растительность заметно изреживалась, размещаясь пятнами среди глыб гранита, покрытых лишь пестроокрашенными накипными лишайниками.

Ночь мы провели вместе с рабочими, обслуживающими верхнюю зону заповедника, в небольшой ложбинке близ вершины, в домике из тонких жердей, обмазанных глиной. Ветер свободно проникал в многочисленные отверстия тонких стен, и мы согревались горячим кофе, протягивая зябнущие руки к огню первобытного очага.

От рабочих мы узнали, что снег выпадает здесь раз в несколько лет и обычно скоро растаивает, но вот три года назад снег лежал четыре дня, морозы достигали минус 7°, и многие растения погибли.

Утром облака скрыли от нас и без того туманный горизонт. Иногда появлялось окно, и тогда как на ладони был виден Терезополис, залитый солнечным светом. Находились мы немного выше оригинального пика, получившего у бразильцев название Деде-де-Деус (Палец божий). Внизу леса курчавой пеленой одевали склоны хребтов, с высотой лес становился приземистее, потом в форме кустарника всползал на крутой гребень у основания «пальца» и далее уже не шел.

Наши рабочие оказались замечательными знатоками леса. Они чувствовали себя тут как дома, знали, какие плоды съедобны, а какие непригодны в пищу или даже ядовиты, сообщали нам местные названия деревьев, в затруднительных случаях совещались, делали на стволе засечку, нюхали свежую древесину, разглядывали, пробовали листья на вкус. Достать листья и цветки со взрослого дерева здесь почти невозможно, так как кроны начинаются на высоте двадцати — двадцати пяти и даже сорока метров от земли, но почти всегда рабочие находили подрастающее деревце, с которого можно было взять в гербарий хотя бы листья.

В тропическую часть Южной Америки мы приехали с общепринятым представлением о вечнозеленом тропическом лесе, в котором нет периодичности в развитии растений, что здесь на одном и том же дереве постоянно распускаются все новые и новые цветки и в то же время спеют плоды, которые можно видеть одновременно на разных стадиях созревания.

В наиболее широко известных у нас учебниках и даже в специальных исследованиях прочно укрепилась такая точка зрения, что влажный и вечнозеленый лес экваториального пояса не имеет выраженной сезонной ритмики и характеризуется отсутствием сезонных аспектов.