По кличке Рейнджер

«В прошлую ночь в Болотникове произошла настоящая бойня, – быстро и напористо вещал худосочный диктор областного телевидения в старомодном костюме. – Милиция, прибывшая на территорию бывшей загородной обкомовской резиденции, обнаружила там семнадцать трупов с огнестрельными ранениями. Это место стало полем настоящего сражения. Резиденцию снимало общество с ограниченной ответственностью «Чайка». Местная милиция утверждает, что никакой тревоги новые обитатели партийных владений не внушали».

– О, – покачала головой Люда Кош, то ли одобряя, то ли возмущаясь происшедшим. По большому счету и Болотников, и обкомовская резиденция, и семнадцать хладных трупов ее не волновали. Ее не слишком тронуло бы, даже если бы там обнаружили трупы ее родственников. Какие незначительные мелочи волнуют людей! Есть вещи куда важнее.

Например, две таблетки, лежавшие перед ней. Сейчас одну она проглотит. Останется еще одна. Всего одна. А потом? Опять муки беспокойства. Тяжесть ожидания звонка Жигана. И готовое овладеть ею отчаяние.

Она замерла и просидела несколько минут.

Прозвенел звонок.

– Але! – воскликнула она.

– О, Люда, ты мне рада, – послышался ненавистный голос Давида.

– В реанимации я тебя рада видеть.

– Злая женщина… У нас завтра в одиннадцать утра выезд на благотворительный концерт в Голубятниково. Народ ждать будет.

– Ага. Сядут два жида в три ряда.

– Не забудь, Люда.

– Не забуду.

Она повесила трубку. Потянулась к таблетке. Тут послышался звонок. Голос у Жигана встревоженный.

– Ты еще в норме?

– Да.

– Подожди меня. Я сейчас зайду.

Он появился через десять минут. На этот раз не улыбался привычно. По-видимому, запасы оптимизма, казавшиеся у него неистощимыми, сегодня оставили его. Он был чем-то сильно озабочен. На щеке его краснела длинная глубокая царапина.

– Что с тобой? – спросила она.

Ее искренне беспокоило состояние Жигана. Ведь он, как швейцар, отворял ей двери в сладостный мир.

– Ну что, Люда. Придется тебе платить за мою доброту.

– Сколько?

– Какая пошлость. Все толкуют о деньгах. А я говорю об услуге.

– Но…

– Заплачу тебе по старой цене. – Он положил ладонь на таблетку на столе, и Люда подалась вперед. – «Елочкой». Нет – так до свидания. Неволить не стану.

– Я согласна.

– А на что – даже не спросила.

– Согласна! – повторила Люда.

– Конечно, согласна, – улыбнулся Жиган своей обычной обезоруживающей улыбкой.

* * *

– Ты знаешь, сколько мне исполняется, сынок? – спросил Амаров, оторвавшись от бухгалтерских документов «Гянджи», которые он изучал.

– Обижаете! – воскликнул Шарифов. – Пятьдесят.

– Мне исполняется пятьдесят, Сахиб. Представляешь, полсотни.

– Это не возраст. Это еще молодость.

– Лесть сладка, но лжива. Круглая дата, сынок. Грех сидеть в четырех стенах.

– Устроим все лучшим образом. На даче мы…

– Нет, – прервал своего помощника хозяин. – Не пойдет. Люди спросят: от кого прячется Амаров в свой юбилей?

– В узком кругу друзей за городом – теплее обстановка.

– Нет. Я хочу юбилей в «Интуристе».

Шарифов поморщился и осведомился:

– А безопасность?

– Это твое дело. Пусть видят – Амаров честен. Открыт всем. Ему некого бояться.

– С безопасностью возникнут проблемы.

– Твои, сынок, проблемы. Не мои.

– Но Бандера…

– Пока он не опасен. Ему нужно собраться с силами. Понять, что он потерял. И что у него еще осталось… Кстати, ничего не слышно о нем?

– В Семиозерске его нет.

– Ты так уверен?

– Я бы знал, если бы он находился здесь. После того как мы разорили его дом, нам удалось привлечь на свою сторону и его людей.

– Я слышал. Что о его ближайших друзьях?

– Алтайца видели в Семиозерске.

– Как наш Зейналов?

– Отошел на позиции, как уговаривались. Он хорошо поработал.

– Хорошо? Как он сумел упустить всю верхушку «бандеровцев»? Ты мне объясни, я, может, что-то не понимаю.

– Прокол.

– Прокол в шине бывает…

– Кстати, Зейналов потерял троих убитыми. И он очень зол.

– Не мы виноваты. Но мы возместим потери. По самому высокому тарифу.

– Он осведомлен об этом.

– И готов работать вновь?

– Готов.

– Возможно, работа будет.

– Ровшан Магомедович, все-таки насчет юбилея…

– Вопрос решен, сынок, – отрезал Амаров. – Или ты хочешь сказать мне, что я не прав?

– Как можно?

Шарифов знал: убедить хозяина изменить его планы невозможно, если того захватила какая-то идея. Он хотел поработать на публику. На то у него имелись какие-то свои, тонкие соображения. И возражать тут бесполезно.

– Нужно составить список, кого пригласить, – сказал Амаров. – Это очень деликатное дело. Никого не забудь. У тебя память хорошая. Чтобы никто не обиделся.

– Сегодня сделаю.

– Сделай, сынок. – Амаров отодвинул от себя пачку надоевших документов. – Устал я.

Он нажал на кнопку дистанционного пульта. Заработала видеодвойка. Он выключил звук. На экране возник клип с Людой Кош. Люда безмолвно, как рыба, разевала рот.

– Блондинка. И какое тело, – мечтательно протянул Амаров.

* * *