По обе стороны огня [Сборник litres]

Потрогал его руку. Теплая. Значит, еще живой афганец, не умер, — напрасно Шатков брал грех на свою душу. Грешно, конечно, скрываться за живым человеком, но другого выхода у Шаткова не было. Сейчас здесь станет жарко, по Шаткову начнет палить ловкач, затихший в кустах. Он уже примеряется, хотя сориентироваться не может — Шатков скрыт не только телом Муллы, но и тенью взгорбка, он буквально растворился в этой тени.

Площадка перед пещерой по-прежнему была пуста.

Через минуту из кустов напротив беззвучно вылез ловкий неприметный человек с автоматом, закинутым за спину, пополз через дорогу к взгорбку. Хорошо, что Шатков не спускал глаз с той стороны — он ожидал появления шумного мужика, свалившегося из поднебесья, и засек охотника. Шатков так и не понял, прикрывал «шумный» охотника, либо же они действовали каждый сам по себе, самостоятельно? Прикрытие «шумного» было слишком неуклюжим, даже более — он не прикрывал охотника, а скорее выдавал его…

Как бы там ни было, это сослужило Шаткову хорошую службу. Ему везло. Он взял охотника на мушку.

Охотник, словно бы почувствовав, что находится на прицеле, замер, прижался к камням, слился с ними, сделался почти невидимым. Шатков ждал, охотник тоже ждал — он чувствовал Шаткова кожей, комбинезоном своим пятнистым, маскировочным, ощущал опасность и оглядывал сейчас пристально взгорбок, тщательно ощупывая встревоженную выстрелами темноту: где он, неизвестный вражина-стрелок?

Нет, Шатков не шевелился, не выдавал себя. Подумал невольно: «Неужели в городе никто не слышит этой канонады? Должны же слышать! Здесь ведь горы, резонанс будь здоров какой, звук сам себя усиливает, стрельба волнами катится к людям… Неужели пулемета не слышно? Не может того быть! Этот дурак ведь целых две коробки расстрелял».

Приподняв голову, охотник, словно ящерица, пополз дальше, следя за ним. Шатков сместил ствол «макарова», не давая охотнику уйти с мушки. Если он подшибет охотника и завладеет его автоматом — тогда можно будет еще чуть повоевать. Главное, чтобы охотник подполз поближе, как можно ближе. Хотя что там, в автоматном рожке? Тридцать два патрона. Если рожок спаренный — два магазина слеплены вместе и перекручены крест-накрест изоляционной лентой, то — шестьдесят четыре. С другой стороны, у него наверняка есть подсумок, лифчик с запасными рожками, либо еще что-то. Не может быть, чтобы он вышел на охоту с одним рожком, без боезапаса… Главное, чтобы охотник подполз ближе. Как можно ближе…

Чуть ли не до боли Шатков сощурил глаза, стараясь рассмотреть, не висит ли у охотника на боку подсумок или лифчик с запасными магазинами? Глаза заслезились, Шатков протер их пальцами — нет, вроде бы не висит.

Ожил пулеметчик, секанул короткой очередью по взгорку — видать, чувствовал, что Шатков находится здесь, — затих. Помощи из города Шатков мог не ждать — там, если услышат канонаду, решат: это упражняются военные, проводят учения или плановые стрельбы.

Охотник что-то высмотрел в темноте, засек, хотя Шатков ничем не выдал себя, и вдруг ловким, почти неприметным движением сдернул автомат со спины. В следующий миг не целясь, в упор дал очередь по взгорбку. Шатков едва успел вжаться в камни. Головой подтиснулся под Муллу. Охотник бил точно, Шатков услышал, как две пули угодили в Муллу, проткнули в нем что-то — в Мулле громко пикнуло раз и другой сердце и замолчало, а может, это было и не сердце — что-то другое не менее важное, может, это подавала голос его душа. Шатков отметил невольно: «Вот и конец человеку! Не я его убил в итоге, не я… Хоть этот-то грех на мне лежать не будет — Муллу добили свои».

Охотник дал еще одну очередь и вновь пуля бултыхнулась в нутре Муллы, в ответ на ее полоскание снова зажато пикнуло сердце этого разбойника… Или чего там — душа?

«Три пули — это уже перебор, двадцать два, как в игре в „очко“, — с неожиданной жалостью подумал о Мулле Шатков (афганец все-таки прошел то, что прошел и сам Шатков, вдоволь поел рыжей афганской земли). — Шансов задержаться на этом свете никаких, дорога только одна — на тот свет». Шатков по-прежнему не стрелял в охотника, ждал, когда тот подойдет поближе. Чем ближе — тем лучше.

Охотник, держа автомат в одной руке, сделал короткую перебежку, в несколько мигов достиг соседнего с взгорбком холма — точнее, не соседнего, а идущего за взгорбком вслед, хотя и чуть в сторону, но все равно в одном строю. От пулеметчика и вообще от своих охотника скрыла стенка взгорбка, охотник сделал короткий бросок вверх, на макушку холма, глянул оттуда на взгоробок и в ту же секунду увидел приподнявшегося из-за Муллы Шаткова.

Послать в Шаткова автоматную очередь охотник не успел — Шатков подсек его, за первым выстрелом сделал второй. Оба выстрела слились в один.

Автомат выпал из рук охотника и с грохотом ударился о камни, охотник, вскрикнув, вскинулся над холмом, повернулся к Шаткову спиной и медленно покатился вниз.