По остывшим следам

Лыков взял в архиве МВД следственное дело и изучал его с перерывами две недели. За это время вернулся из Сибири Сергей Азвестопуло. А перерывы случились из-за появления в Петербурге Николая Куницына по кличке Колька-кун. Этот крестьянин-утопист и бывший приятель сыщика стал атаманом шайки террористов. Лыкову нужно было его убить, чтобы сохранить в тайне некоторые свои поступки. Если власти узнали бы о них, коллежского советника ждала бы отставка, а то и что похуже. С трудом два сыщика отыскали и ликвидировали бандита[43]. Почти все дни пребывания в столице Алексей Николаевич прожил на Большой Ружейной. И настолько сблизился с госпожой Оконишниковой, что даже не хотелось уезжать…

Следственное дело открыло Лыкову неприглядные подробности авантюры Ашинова. С атамана и его ближайшего окружения сняли допросы. Алексей Николаевич изучил показания сподвижников царицынского мещанина, скакнувшего в казаки. Доктор Добровольский, ординарец атамана отставной юнкер Цейль, унтер-офицер Алексеев и капитан Нестеров сообщили о составе экспедиции. Туда записался всякий сброд. Было семь осетин, три петербуржца, два харьковчанина, парочка настоящих терских казаков. Несколько человек имели образование: ветеринар, народные учители. Многие владели ремеслом: плотники, столяры, кузнецы. Но большая часть отряда набиралась в Одессе. Поэтому среди добровольцев оказалось полтора десятка босяков. И даже настоящие уголовники, бежавшие в Африку от преследования полиции. К черту на кулички поехали также девять жен и восемь детей.

В крепости Сагалло Ашинов наладил некое подобие порядка. Завел хозяйство, даже высадил пятнадцать тысяч лоз винограда – собирался развить в Африке виноделие. Еще он разбил мужчин на взводы. Всего получилось шесть взводов: первый – казачий, со второго по пятый – пехотные, и шестой – артиллерийский. В пехотных было по двадцати одному человеку, командовали ими отставные военные. Их сыщик изучать не стал, а сосредоточился на «элите». Сначала он просмотрел списки артиллеристов. Тех оказалось восемнадцать, под началом отставного подпоручика Михалапова. Вооружение состояло из картечниц Гатлинга. Мог Вязальщиков быть в их числе? Вдруг он и есть Михалапов? Но архивы доказали, что нет. Все артиллеристы вернулись в Россию и были этапированы к местам проживания.

Тогда сыщик занялся казачьим взводом. Это была своего рода гвардия, личная охрана Ашинова. Взвод состоял всего из одиннадцати человек. Командир – подхорунжий Никифоров, плюс семь осетин, плюс оба терца. Десять. А кто одиннадцатый? О нем упоминали очень неохотно, и никто не смог назвать настоящую фамилию. По бумагам Иванов, а по виду барин. Никифоров подтвердил, что неизвестный был из аристократов. Не то польских, не то литовских, бог их разберет. Образованный, владел несколькими языками. Все отметили, что по-русски он говорил без акцента. А полякам это несвойственно… Приметы самые общие: высокий рост, серые глаза. Решительный. Конечно, решительный! Когда французы начали обстреливать крепость, люди попрятались в ров, и Ашинов раньше всех. Он отдал приказ казачьему взводу рассыпаться по берегу и встретить десант огнем. Сам же забился в яму, как крыса, и сидел в ней до конца боя. Увидев это, казаки тоже остались в укрытии. Лишь Иванов вышел на позицию с оружием в руках. Но понял, что помогать ему никто не собирается, и исчез. Когда французы высадились и стали сгонять пленных в шлюпки, польско-литовского барина среди тех не оказалось. Судя по характеру, этот человек вполне мог рискнуть и отправиться в Абиссинию в одиночку. А рост и цвет глаз были те же, что и у Вязальщикова. Похоже, сыщик нашел Сайтани. Но что толку?

Глава 13 По возвращении в Казань…

Лыков вернулся в город ранним утром. Прошли затяжные дожди, и Казань превратилась в остров… Как же она выглядит весной, в половодье? Железнодорожный вокзал построили в месте, называемом Мокрая слобода. Подсыпали землю, возвели новые дамбы, и все равно под ногами хлюпало.

Лыков был налегке и потому доехал до Воскресенской трамваем. Народ добирался на службу, все толкались и лезли без очереди. Сыщик опытным взглядом различил в толпе карманника. Тот уже пристроился позади дородной тетки с ридикюлем. Но Алексей Николаевич взял его за ухо и процедил:

– Иди прочь, пока я не рассердился.

– Что? По какому…

Питерец протолкнул его к двери и пинком выкинул из трамвая. Публика возмущенно загомонила.

– Я из полиции, – объявил Лыков. – А вы бы лучше проверили свои карманы!

– Заешь его холудора! – гаркнул рыжий парень. – Кошелек пропал!

И, соскочив на ходу, побежал за мазуриком.

На квартире пристава его приняли с радостью. Молодые, бездетные и веселые супруги Ловейко жили в свое удовольствие. Даже тяжелая полицейская служба не могла им в этом помешать.