По остывшим следам

– Может, на каторге борода у этого аспида и была, – возразила Варвара. – Вот мой кредитный и не удивился, думал, та самая. Но я зашла когда сзади, точно увидела: приклеена. В цвет волос и аккуратно так, но не своя.

– А какие-нибудь обмолвки, имена-адреса слышала?

– Князя какого-то поминали, – вспомнила баба.

Лыков обратился к Делекторскому:

– И в той записке было про князя. Много ли их в вашей дыре?

– Найдем! – повеселел околоточный.

– У меня есть одна идея… Но давай сначала закончим с Варварой Филипповной.

Сожительница убитого «ивана» честно рассказала, что знала. Помимо бороды и князя, она вспомнила один адрес. Иона водил ее в какой-то дом на Поперечной улице Третьей Горы. Крытый железом, два окна по лицу, калитка выкрашена в синий цвет, на калитке – рыжий кот. Баба ждала на лавке, в сам дом не заходила. Оберюхтин пробыл там недолго, а вышел с ящиком, обшитым холстом. После этого они пошли на почту, и кредитный отослал ящик куда-то на Кавказ. Причем назвался чужим именем: Сысой Строчков.

Это уже было кое-что. Банда Варехи отсылала на Кавказ оружие и патроны. Неужели они действовали так нагло – использовали государственную почту? Впрочем, с них станется.

Полицейские вернулись в управление, и питерец приказал Никите Никитичу срочно позвать к нему Уразгильдеева. Тот пришел через полчаса, вытянулся у дверей.

– Садитесь, Шакир Габдулкаримович, – кивнул на стул коллежский советник. Татарин присел, сохраняя почтительный вид.

– На Поперечной улице Третьей Горы есть дом. Железная крыша, по лицу два окна, синяя калитка, на ней сидит рыжий кот. Знаете его?

– Кота или дом? – не без иронии уточнил околоточный.

– Дом.

– А как же. Там живет Сашка Бармусов.

– Кто он?

– Да никто. Обойщик ящиков на стеариновом заводе.

– По нашей линии в чем-то замечен?

– Было дело.

– Ну-ка? – оживился командированный. – С оружием не попадался?

– С оружием, ваше высокоблагородие, сейчас даже дети попадаются, – хмыкнул Уразгильдеев. – Вон их опять полна комната.

Действительно, в управление полиции каждый день приводили обывателей, задержанных с револьверами. Согласно Высочайше утвержденному 24 ноября 1905 года меморандуму Совета Министров, ужесточились правила пользования оружием. Теперь для владения и ношения требовалось разрешение полиции. Публика, разумеется, игнорировала эти новации. Каждый норовил раздобыть себе пугач и таскаться с ним. Кобеко на правах врид губернатора пачками подписывал карательные приказы. Он пытался взыскать с виноватых штрафы, справедливо полагая, что наказание рублем наиболее чувствительно для русского человека. Но задержанные сплошь и рядом оказывались несостоятельными к уплате пятирублевого штрафа. И тогда их отправляли в арестный дом на срок от двух недель до месяца.

– Так на чем попадался обойщик ящиков?

– Он человек на побегушках у Давлетшина.

– Кто такой Давлетшин? – продолжил расспросы Алексей Николаевич.

– Купец, – ответил Уразгильдеев. – Племянник того Давлетшина-Малюкова, который помогал Варехе продавать краденое. И сам тоже барыга. У него магазины по скупке бывших в употреблении ценных вещей. И старьевщики почти все работают на него. Только что Давлетшин отсидел три месяца в предварилке, вчера лишь вернулся.

– В чем подозревали?

– Да как обычно, в скупке заведомо краденого. Но не доказали и отпустили.

– А Бармусов, значит, у него на посылках?

– Да, ваше вы…

– Называйте меня Алексей Николаевич.

– Да, Алексей Николаевич. Мы его не раз ловили с подозрительными вещами. Знаете, как это делается. Вор сам в скупку не идет, а посылает другого человека, чистого. Ну или почти чистого. Тот дает заклад от своего имени, за мзду. В случае, ежели полиция при обыске опознает вещь как краденую, вор в безопасности. Посредник говорит, что купил, к примеру, часы у незнакомца на улице. Прельстился дешевизной. И назовет вымышленные приметы. А владелец ломбарда тоже в стороне: принесли вещь, просили недорого, и человек не из уголовных…

– Понятно. Шакир Габдулкаримович, идемте сейчас к полицмейстеру, он даст вам поручение. Бармусов замешан в нехороших вещах. Тут не крадеными часами пахнет, а кое-чем похуже. И еще просьба. Поразведайте в татарских кругах насчет человека по фамилии Вязальщиков. Никита Никитич посвятит вас в подробности. Обещайте осведомителям вознаграждение – у меня есть для этого особый фонд в пять тысяч рублей…

– Ого! – На лице околоточного впервые появился интерес. – Только ведь не скажут…

– Мне татары действительно не скажут, такой народ. А вам могут. Награда ждет и вас в случае успеха.