По пути в Лету

Организаторы правильно сделали, что выбрали такой сюжет церемонии. По сути, подобное, но уже без всяких шуток, мы видим в последние годы на многих церемониях. От заседаний Госдумы до собраний в заводских цехах. Литературный мир долго оставался в стороне, казалось, на него попросту не обращали внимания. Теперь стали. Пока в основном государство работает с издателями, редакторами литературной периодики, книгопродавцами, но писатели – народ проницательный, он чувствует, что где-то рядом уже маячат и кнуты и пряники.

Выскажу откровенно своё мнение – государство должно следить за литературой. В литературе государству можно обрести и главного друга, и главного врага. Вопрос, как с ней обходиться. По крайней мере, в России литература и государство враждовало-дружило издревле. И при протопопе Аввакуме, и при Феофане Прокоповиче, при Радищеве, Державине, Достоевском, Льве Толстом, Горьком, Булгакове, Платонове, Шолохове, Солженицыне, Распутине…

И здесь дело в писателях – дружить или враждовать, добиваться правды или ограничиваться полуправдой, быть свободным или встать в строй. После двадцати с лишним лет свободы, которая для многих оказалась хуже неволи, писателей снова призывают работать вместе с государством.

Впрочем, государство государству (в смысле устройства, задач, стремления к обновлению) рознь. Можно вспомнить первые годы правления Екатерины II, начало царствования Александра I, первые годы Советской власти, хрущевскую оттепель, когда вместе с государством свежела и литература. Оды Державина, «Песнь о великом походе» Есенина, «Коллеги» Аксёнова – чем не государственнические вещи? И в то же время выдающиеся произведения художественной литературы.

Но когда государство косно, старо, пытается «по великому навету строить старый мир», настоящая литература или уходит в подполье, или прибегает к эзопову языку (что её редко спасает от преследований). Наша нынешняя литература отвыкла от эзопова языка. И она предпочла, кажется, попросту уйти от опасных тем, связанных с современной действительностью.

О современности (грубо говоря, о последних десяти-пятнадцати годах) пишут всё меньше и меньше; реализм, громко вернувшийся было в начале 00-х, вновь оттеснён на периферию литпроцесса другими жанрами. И литпремии не очень-то поощряют нечастые попытки исследовать нынешнюю действительность.

Нагляднейшим доказательством этого стала церемония объявления лауреатов «Большой книги» этого года.

В финал вошло девять произведений. Из них о современности, с оговорками, зачастую большими, – пять. «Время секонд хэнд» Светланы Алексиевич (но это скорее собрание свидетельств о последе «советской цивилизации», монологи, как утверждает автор, реально живущих людей), «Завод «Свобода» Ксении Букши (фантасмагория о жизни завода, где приметы времени в основном размыты, сюжет заменён калейдоскопом коротких зарисовок), «Пароход в Аргентину» Алексея Макушинского (продолжение многоавторской саги о русских за пределами России; здесь Мюнхен, Буэнос-Айрес, много Парижа, но от России только бледная тень, слабый отголосок), «Воля вольная» Виктора Ремизова (сибирско-дальневосточная проза про тех, кого принято называть браконьерами) и «Перевод с подстрочника» Евгения Чижова (о московском поэте, оказавшемся в современной Средней Азии, ставшей за последние десятилетия непонятной нам цивилизацией).

Итак, из этих пяти произведений можно узнать о том, что происходит в нынешней России, в полутора: в романе «Воля вольная» и в некоторых эпизодах-монологах книги Алексиевич.

В финал вошел ещё роман Александра Григоренко «Ильгет», в котором автор в очередной раз постарался оживить и перевести в форму художественной прозы мифы сибирских народностей…

А теперь о трёх лауреатах.

С одной стороны, жюри выбрало книги, которые как непосредственно продукт для чтения – не самого плохого провождения времени – опережают остальные, вошедшие в финал. И «Обитель» Захара Прилепина, и «Теллурия» Владимира Сорокина, и «Возвращение в Египет» Владимира Шарова. Но каких новых героев, новые смыслы, новую информацию, в конце концов, они нам открывают?

Действие «Обители», получившей первую премию, происходит в 1929 году в Соловецком лагере. Написано мощно, даже с перехлёстом этой мощи, что, на мой взгляд, портит сюжет и образ главного героя. А что мы узнаём неизвестного о Соловецком лагере, о сложности той эпохи?.. Я когда-то прочёл «Неугасимую лампаду» Бориса Ширяева, и после неё даже новые свидетельства (о Соловках их оставлено немало), а не то что роман, кажутся чуть не пародией или неудачным подражанием… И возникает сожаление: почему талантливейший писатель Захар Прилепин с такой же страстью не написал о том, что знает не по документам, не по рассказам родственников, – о том, что увидел сам, пережил. Или пережила страна за эти последние десятилетия. Неужели Прилепин всё вычерпал, всё влил в прошлые книги?