По пути в Лету

Термин «шестидесятничество» сегодня всё сильнее сливается с «диссидентством». Шестидесятники ассоциируются у нас с авангардом, борьбой с режимом, чуть ли не «внутренней эмиграцией». По-моему, это совсем не так. На рубеже 50 – 60-х появилось сильное, крепкое, бодрое поколение. Оно ярко проявило себя и в культуре и в науке. И до какого-то момента (до середины 60-х примерно) поколение это было едино, заряжено на одно, одну цель – сделать жизнь лучше, изменить мир, как бы это пафосно ни звучало… Достаточно сравнить, например, стихотворения начала 60-х таких вроде бы разных поэтов как Евтушенко и Куняев, Рубцов и Бродский. Множество параллелей. Позже пути многих разошлись, и они постарались убедить, в первую очередь, себя, что изначально не имели ничего общего…

Анатолий Передреев, с первых же своих строк выбравший путь почвенничества, традиции (некоторые произведения могли бы показаться подражанием деревенским стихотворениям Есенина, если бы не абсолютно личная, искренняя нота), и в жизни и в творчестве отдал дань и большим стройкам, и заводам, романтике дальних дорог. Показательно стихотворение 1961 года:

На насыпь высокую влезу,
И вот за протяжным гудком
Бегу я по синему рельсу,
По шпалам бегу босиком.
А шпалы легли на полсвета,
А рельсы летят напрямик…
Мне надо объехать полсвета,
Я к миру ещё не привык!
Мне надо догнать его, надо,
Я, может, потом никогда,
Я, может быть, так безоглядно
Не буду любить поезда!

Позже он поезда разлюбил, пространство стало внушать тревогу («Ночью отсветы-пожары/Мечутся в окне./Это город гонит фары/Где-то в стороне».). Но романтика, обязательная для поэта, пусть и не клокочущая, была с Передреевым до последних лет жизни… Спустя двадцать лет после «Насыпи…» Передреев написал:

Беспощадна суть познанья,
Страшно логика ясна…
Нету Бога в мирозданье,
Есть пространства кривизна.
В бездне канула астральной
Голубой вселенной даль,
В этой пропасти спиральной
И себя, и Землю жаль.

И ещё несколько строф, как будто подтверждающих безжалостные данные науки о космическом холоде и пустой бесконечности. Но вопрошающий финал стихотворения обрушивает покорную констатацию:

Так зачем порой ночною Ты глядишь в него, глядишь И не с чёрною дырою – Со звездою говоришь?

Анатолия Передреева можно называть одним из самых созвучных своей эпохе поэтов. Во всей силе его талант проявился в самом конце 50 – начале 60-х, когда происходило не только обновление жизни, но и появилась потребность (да и возможность) оглянуться назад.

Забыв о том, как сеяли и жали,
Давным-давно
Мои отец и мать
Из деревеньки этой
Убежали,
Едва-едва успели убежать.
Тогда в деревне Начиналась смута,
И с правдой перемешивалась ложь:
Кому-то захотелось слишком круто
Судьбу крестьян
Перемолоть как рожь…
А по всему
Голодному Поволжью
Смерть от села ходила до села,
И люди гибли,
Падали под вошью,
И дальше вошь тифозная ползла.
Какие бури в мире просвистели,
Каким железом век мой прокричал!..
И вот в душе
Чуть слышно, еле-еле
Запел родник —
Начало всех начал, —

писал Передреев в 1966 году в «Воспоминании о селе».

С начала 1970-х стихи приходили всё реже (по крайней мере, их, созданных в последние полтора десятилетия его жизни, в его наследии очень немного). Передреев много переводил, правда, в книгу «Родина внутри нас» переводы не включены. Нет и литературно-критических статей, рецензий…