По пути в Лету

На первых же страницах автор даёт нам множество географических названий того места, где разворачивается повествование, – Явленый курган, Явленый родник, хутора Большой Басакин, Малый Басакин, Тёплый, Евлампиев, Церковный провал, Басакин луг, Басакин сад… Дальше названий становится больше и больше, и мы, хоть и путаясь в этом обилии, понимаем его смысл: каждый пятачок этой земли имеет историю, изучен поколениями людей, здесь живущих. Точнее, живших…

В повести десятки и десятки героев, и у многих одна и та же фамилия: Басакины. Это не принято в прозе – обычно авторы стремятся предельно разнообразить персонажей хотя бы именами и фамилиями, но в действительности часто бывает иначе. И екимовские Басакины, это дальняя и ближняя родня, выброшенная жизнью прочь из родных хуторов, большинства которых теперь не существует – «заплывшие руины» вместо них.

Хутор Большой Басакин тоже почти погиб, осталось в нём несколько человек – «ветхое старьё», – но жизнь теплится благодаря Аникею Басакину, «сорокалетнему крепкому мужику».

Автор подробно, дотошно, вкусно описывает хозяйство Аникея. Вообще в екимовской прозе много о том, как нужно ходить за скотиной, возделывать огород, ухаживать за садом, – Екимов словно бы учит нас этим уходящим в прошлое делам, жизни на земле…

Аникей Басакин не единственный хозяин в округе – на краю хутора прижилась семья одного чеченца, Вахида, неподалёку пасутся отары другого чеченца – Ибрагима, есть ещё Джабраил Бородатый, другие…

Местные же обитают в посёлке, километров за шестьдесят от родных хуторов, зарабатывают на перевозке грузов, торговле на рынке… К земле возвращаться страшновато, да и отвыкли.

Аникей, кстати, не такой уж положительный персонаж: работники (бомжи, алкаши) у него, как и у других хозяев, на положении рабов (правда, кормит он своих сытно), каждый вечер ставит на Дону сети (но мелочь не вылавливает)…

Екимова нельзя назвать государственником в том смысле, какой это понятие приобрело теперь. Он против того, чтобы государство контролировало всё и вся, держало граждан в тисках. И старики в его повести с горечью вспоминают: «Чего не коснись: скотину – не держи, сено не смей косить, хворостины в лесу не тронь. Рыба в Дону – не твоя. А ныне… лишь работай».

Только как возвращаться на родину, где нет ни электричества, ни школ, ни врачей? Как решиться начинать с нуля?

Но и в посёлке теперь нет той базы, на которой крепилась жизнь людей… Уж певцом индустриализации Екимов точно не является, а вот его героям приходится с ностальгией вспоминать то время, когда они были рабочими: «…В новом цехе конвейер монтировали, потом запускали, мучились… А потом он пошёл. Такая радость. <…> Конечно, и там (на заводе – Р.С.) была зарплата в натяг и много чего не больно сладкого, но теперь, через время, вспоминалось главное: утром идёшь на работу, вечером – дома. Два выходных – великое дело, да ещё отпуск. По молодости – гулянки, танцы, иные забавы. В семейном быту – жена и дети, всякий день вместе. Квартиру успел получить от завода. И знал наперёд, что так оно всё и будет: завод, работа, каждый месяц, пусть невеликие, но «аванс» и «получка» – у него, у жены; вечером – дома, с ребятишками; отец и брат рядом; рыбалка в дни выходные; отпуск. Работал на заводе мастером и знал, что помаленьку, но будет вперёд продвигаться: старший мастер, начальник смены, потом, может, и выше. И жильё дадут попросторней. В семье уже два сына. Жена ещё девочку хотела.