По пути в Лету

Может быть, составители и не планировали включить переводы, критику, письма, но кому-то нужно собрать их, издать. (Частично это уже сделано в сборнике «Лебедь у дороги», но той книге уже четверть века.) Двухтомник или трехтомник Анатолия Передреева стал бы не только знаком любви и уважения к замечательному поэту, но и бесценным документом не только истории нашей литературы 60 – 80-х годов прошлого века, но и вообще жизни того времени. Один только сюжет: семья русских крестьян в городе Грозном в 30 – 70-е годы… Судя по цитатам из писем Передреева, эта тема (его родители со старшими сыновьями и младенцем Анатолием переехали в Грозный с Саратовской земли во время коллективизации) была для него мучительной – с одной стороны, практически родина, а с другой… И сам Передреев понимал: «По рожденью и по крови я не твой, Кавказ!», – и ему постоянно давали это понять…

Почти половину объёма книги «Родина внутри нас» занимают воспоминания о поэте. Среди авторов Вадим Кожинов, Василий Белов, Станислав Куняев, Борис Примеров, Лев Аннинский, Аршак Тер-Маркарьян, Сергей Небольсин… Есть и «Венок Анатолию Передрееву» – стихотворения Николая Рубцова, Владимира Соколова, Юрия Кузнецова и многих других поэтов…

Хорошо, что эти произведения собраны под одной обложкой, и они должны стать материалами для откомментированного, выверенного собрания сочинений Анатолия Передреева. Верю всё-таки, что оно появит-с я. Как и собрания сочинений многих выдающихся русских писателей второй половины XX века.

Тем более, есть отличный пример: пятитомное собрание стихотворений и поэм Юрия Кузнецова, к которому недавно прибавился том прозы и эссеистики. Нужно сопротивляться пресловутой усушке литературного наследия.

Декабрь 2014

Нам некуда уходить О новой повести Бориса Екимова

Осенью прошлого года писателю Борису Екимову была вручена премия «Ясная Поляна» в номинации «Современная классика» за повесть «Пиночет». Повесть не о чилийском диктаторе-реформаторе, а о русском (казацком) мужике, пытавшемся в середине 90-х, посреди всеобщей разрухи, возродить родной хутор, сохранить колхоз…

Я был на церемонии награждения, подошёл поздравить лауреата и пожелал новых произведений.

– Да я на пенсии, – грустно улыбнулся Борис Петрович. – Голова плохо варит.

В пенсию настоящего писателя, конечно, поверить трудно. Но возраст диктует своё (а Екимову далеко за семьдесят), и очень многие писатели «поколения 37-го» давно замолчали – впечатление, что растерянно доживают в непрестанно обновляющейся, меняющейся, усложняющейся реальности.

Не видели мы и новых повестей и рассказов Бориса Петровича два с лишним года. И потому в слова про пенсию я поверил и огорчился… Екимов, далеко не самый шумный писатель второй половины XX века и начала этого, на самом-то деле является тем нервом, что показывает: душа в русской литературе ещё есть, ещё теплится жизнь, движется кровь. К сожалению, нередко кровь проступает сквозь истончившуюся ткань, открываются раны. Но кровоточащие раны для нас не новы, и они тоже – признак жизни. У мёртвых, как известно, раны не кровоточат.

Литературные критики, да и сами писатели, не устают повторять, что русская литература не в упадке, наоборот – она необыкновенно богата, разнообразна сегодня. Может, и так. Действительно, мастеровитых сочинителей предостаточно, сюжеты зачастую – не оторвёшься, стилистическое изобилие удивительно. Но вот жизни в нынешней прозе катастрофически мало. Почти не натыкаешься на то, что заставит по-человечески сочувствовать, сострадать написанному привычными, знакомыми с детства, буквами; почти не встречаешь то, что вдруг увидится на бумаге, задышит, начнёт двигаться. Жить.

Конечно, вкусы у читателей разные. Разные направления литературы главенствуют в определённые периоды. Лет двадцать назад, например, был фактически отправлен в архив реализм. Устал от него читатель, как говорили тогдашние специалисты по литературе, да и сами писатели, известные советские, хотели попробовать себя в других жанрах… И Борис Екимов в какой-то момент остался чуть ли не единственным, кто упорно описывал окружающую жизнь, реалии, без всяких преломлений, фантасмагорий, гротеска и тому подобного. Это было необычно, и, видимо, поэтому тогдашнему главному редактору журнала «Новый мир» Сергею Залыгину пришлось написать в 1994 году к очеркам (а по существу рассказам, но без выпирающего вымысла) Бориса Екимова объясняющее послесловие, из которого приведу несколько строк: