По расчету (СИ)

Комната была небольшая, и в ней стояло две кровати, причём одна из них явно была занята. Слуга, занимавший эту комнату, сейчас был занят своими обязанностями, и Доминик познакомился с ним только к вечеру. Он оказался омегой средних лет, полным, статным, одетым во всё чёрное. Белоснежный воротник и манжеты выдавали его чистоплотность и аккуратность, как и аккуратно собранные волосы. Он был достаточно холоден — вежливо поздоровался, поддержал разговор, но особо не стремился к общению. Доминик и оставил его в покое, видя, что какими-то отношениями, хоть бы приятельскими, тут и не пахнет.

Вечером граф позвал его к себе. Переодевшись в выданную форму, тоже чёрную, он пошёл в библиотеку, где Ратленд сидел у камина. На этот раз Доминик осмелился рассмотреть своего нового хозяина. Граф был высок, очень широкоплеч, богатая копна каштановых волос, не очень длинных, но всё же достававших до ушей, оттеняла аристократически бледную кожу. Идеально прямой нос и чувственные губы дополняли портрет альфы. Он был красив, силён и вызывал невольное уважение.

Доминик поклонился ему.

— Вы меня звали, господин. Что вам угодно?

— Расскажи, как ты попал на большую дорогу в одиночестве.

Омега, собравшись с силами, пересказал свою печальную историю о побеге из дома. Когда он закончил, граф рассмеялся.

— Какая ерунда. Ты хотел переспать с альфой, ты переспал. Ты омега, для того ты и создан природой. Твой отец дурак. Хотя понятно, неотёсанная деревенщина, ещё и со старыми взглядами.

— Не говорите так о моём отце! — вспыхнул Доминик.

— Не смей мне указывать. Я предупреждаю тебя первый и последний раз. Если ты ещё раз повысишь голос, попытаешься что-то мне приказать, или как-то иначе поведёшь себя дерзко — будешь жестоко наказан. Я тебя предупредил. Я не потерплю хамства в моём доме от моих же слуг.

— А я отказался быть вашим слугой!

Вместо ответа альфа встал и ударил Доминика по лицу так, что он упал на пол, вовремя опершись на руки. Не успел омега сообразить, что произошло и прийти в себя, как сильная рука вцепилась в волосы, и на лицо обрушился новый удар.

Всё произошло достаточно быстро. Граф за волосы поднял его на ноги, подволок к столу, скинул книги на пол и, нагнув своего пленника над столом лицом вниз, овладел им.

Доминик, лёжа в неудобной позе, чувствуя, как катятся слёзы из глаз, думал о том, что все его предположения оказались верными.

========== Глава 5. Семейные радости ==========

Бэн изъездил всю округу в поисках сына. В ближайшем городишке, в трактире, ему сообщили, что мальчик проезжал, но с ним приключилась беда — старый пёс, которого подарил ему муж трактирщика, вернулся домой один. Отец опрометью бросился по дороге на Нетерхемптон, потому что, по словам видевших его людей, он направлялся именно туда. В городе никто ничего о нём не слышал.

Пришлось вернуться с пустыми руками. Альвин был убит горем, и теперь Бэн уже ничем не мог помочь. Ему было до слёз жалко мужа, но ещё более сильные эмоции вызывал у него сын, очевидно, погибший от рук разбойников, или ещё чего похуже. Альфу мучило раскаяние, ночами ему снилось улыбающееся лицо сына в обрамлении огненных кудряшек. Вся тяжесть убийства, пусть и косвенного, легла ему на плечи. Бэн знал, что собственного сына, своего Ника он убил своими жестокими словами.

Альвин слёг в постель, безутешный в своём горе, и в доме воцарилась мрачная тишина. Бэн и пятилетний сынишка ходили на цыпочках, чтобы не потревожить чуткий болезненный сон омеги.

Не дожив до конца февраля, несчастный скончался, так и не успев родить ребёнка. Его хоронили всей деревней. Теперь мнение о поступке Доминика, о реакции его отца и о побеге изменилось. Доминика перестали хулить на каждом углу, зато Бэну перемыли все косточки за то, что он вышвырнул сына из дому и тем самым обрёк на смерть мужа. Досталось и Лоренсу, соблазнителю и главному виновнику беды.

Бэна ругали, но поддерживали, как могли — понимали, что он остался один с большим хозяйством и пятилетним ребёнком на руках. Пока была зима, это было ещё не так страшно, а вот после, весной и летом, альфе пришлось бы тяжело. Зная об этом, все жители деревни решили с наступлением весны помогать вдовцу в поле, когда кто может.

***

Для самого Доминика эти полгода тоже протекли безрадостно. Он не сумел выбраться из хорошо охраняемого дома графа Ратленда, и был принуждён переносить все его издевательства.

Чем больше приходилось жить бок о бок с этим чудовищем, тем отчётливее мальчик понимал — в этом человеке нет ни единой благодетельной черты. Он весь был будто соткан из страстей, пороков и неистощимой злобы. Граф ненавидел всех. У него были братья, жившие далеко, но он не общался с ними. У него не было друзей. Слуги боялись его, как огня, и не смели подойти к нему лишний раз.