По расчету (СИ)

Вернувшись от Джереми, омеги пили чай у себя в комнате и снова читали. Подходило время обеда, и Чарли спускался в столовую, где вынужден был делить трапезу с ненавистным Уильямом, который теперь окидывал его взглядами, даже не скрывая этого. Теобальд предложил юноше трапезничать отдельно со своим новым другом, но тот отказался.

– Я рядом с вами, – ответил он. – И мне ничто не угрожает.

– Но это вам неприятно, – заметил Теобальд.

– Это так, но спрятаться в своих покоях значило бы сдаться, а я не хочу.

– В вас заиграл азарт? – рассмеялся Теобальд, целуя изящную ручку в ажурной перчатке. – Что же, похвально, что вы его не боитесь. Однако будьте осторожны и не раззадоривайте его.

Чарли пообещал быть осторожнее.

Пока юный господин обедал, Доминик вновь садился за уроки. Он старательно писал прописи, отдельно по-английски, отдельно по-французски. Сначала перо не слушалось его, и буквы выходили кривые, некрасивые и мало похожие на образцы, написанные Чарльзом. Юный хозяин никогда не сердился – он помогал написать букву правильно, подсказывал, убеждал расстраивавшегося Доминика, что вскоре тот научится писать так, будто занимался этим всю жизнь.

И у юноши, наконец, стало получаться. Буквы были ещё кривые и неаккуратные, но уже точно можно было различить «у» от «g», «а» от «о» и «t» от «f», которые изначально казались идентичными. Доминик был счастлив. Успех окрылил его, и мальчик стал заниматься ещё больше, и вскоре неопрятные каракули сменились рядами ровных красивых букв, идеально тонких, с нажимами и красивыми завитушками, где это было необходимо. Чарли не мог нарадоваться на своего талантливого и усердного ученика, и вскоре Доминик забыл о прописях и начал переписывать целые страницы из книг, не только по-английски, но и по-французски.

– Когда-нибудь ты сможешь, читая французскую книгу, переписать её по-английски, и наоборот, – пообещал восхищённый Чарли.

Вечер юношей был целиком и полностью посвящён чтению: они с ногами забирались в два больших кресла у камина и по очереди читали популярные романы, стихи, углублялись в книги более давних времён, иногда даже читали исторические труды. Легенды о Короле Артуре были выучены ими назубок, и они шутливо обращались друг к другу «мой Король» и «мой верный Ланселот». Теобальд, чья спальня находилась за стеной, часто присоединялся к их «вечерам»: садился на диван у другой стены, потягивал горячий чай с шоколадными конфетами, слушал весёлые звонкие голоса двух мальчиков и иногда даже читал вслух сам. Юноши были потрясены его талантом, когда он продекламировал большой отрывок из «Гамлета» наизусть, когда это пришлось кстати.

– Тео, вы не говорили, что у вас такая память и огромный актёрский талант! – восхищённо защебетал Чарли, каждый день открывавший что-то новое о своём суженом.

Тео был польщён детским восхищением обоих своих подопечных.

– Я и на рояле неплохо играю, – рассмеялся он, глядя на их улыбающиеся лица. – Как-нибудь сыграю, а вы будете моей почтенной публикой. Согласны?

– Мы даже можем играть вместе! – не переставал радоваться Чарли. – Или я буду учить танцевать Доминика, а вы, Тео, будете нам аккомпанировать!

Тео лишь усмехнулся шаловливому настроению омег, которые так развеселились, что закружились по комнате в нелепой смеси вальса и деревенской пляски, оба смеющиеся, раскрасневшиеся и счастливые.

– Ну наконец-то, Чарли, вам весело, – Тео удовлетворённо улыбнулся, глядя на двух расшалившихся мальчишек. – Вам необходим был друг.

– Но у меня были вы и Картер! – удивился Чарли, продолжая невесомо кружить по комнате с Домиником.

– Вам нужен был друг омега. Теперь вы счастливы, потому как в вашей жизни присутствуют все, кто вам необходим.

– Не совсем, Тео, – Чарли остановился и печально улыбнулся жениху. – Я скучаю по дедушке Норберту и по покойным родителям.

– Идите ко мне, мой мальчик, – герцог похлопал по дивану рядом с собой. Чарли сел на указанное место, а Доминик сел на пол у его ног и взял его за руку, утешительно поглаживая. – Чарли, как это ни прискорбно, ваших родителей не вернуть. Однако не сомневайтесь, что они всегда смотрят на вас, оберегают и заботятся. А дедушку мы возьмём к себе, как только мой дорогой Уильям соизволит покинуть наш дом. Договорились? Ну, Чарли, улыбнитесь! Вы как годовалое дитя – сперва балуетесь, а потом – в слёзы. Так не годится, улыбнитесь мне!

Чарли улыбнулся, и Доминику показалось, что сквозь окно в комнату заглянул лучик солнечного света, обдавший его и Теобальда теплом. Мальчик обожал Чарли всем сердцем – своего спасителя, заступника, учителя и первого настоящего друга. Горе хозяина Доминик воспринимал, как своё собственное, был счастлив, когда радовался он. Пока даже Джереми не вызывал у него столь сильной душевной привязанности.

– Ну, молодёжь, ложитесь-ка спать, – улыбнулся герцог, поднимаясь с дивана. – А мне пора заняться делами.

– Нам тоже ещё не время ложиться, – улыбнулся Чарли. – Мы должны уложить спать Эдмунда. Теперь уже поздно, но его отец вряд ли вернулся с конюшни. Так что мы пойдём.