По расчету (СИ)

Теобальд поцеловал руку жениха и ласково улыбнулся Доминику, и оба юноши выпорхнули в коридор.

– Вы и ваш жених так добры ко мне, – прошептал растроганный Доминик, доверчиво беря Чарли за руку.

– Ты мой друг, Нико.

– Нико?

– Это по-французски. Ты не против, если я буду звать тебя так?

– Конечно нет, – рассмеялся Доминик. – Мы уже почти пришли. Ах, бедный малыш, он плачет!

– Идём скорее, поторопимся, – Чарли ускорил шаг, и вскоре они оказались в комнате, где спал младенец.

Споро перепеленав малыша и покормив его, юноши долго сидели рядом, держа кроху на руках, с нежностью рассматривая маленькое личико с пухлыми щеками и лёгким пушком на голове.

– Представляешь, Нико, когда-то и мы станем отцами, и у нас самих будут вот такие очаровательные человечки, накрепко связанные с нами крепчайшими узами.

– Я буду счастлив ходить за вашим малышом, – улыбнулся Доминик. – Но у меня дети вряд ли будут.

– Ты уже ставишь на себе крест? Тебе семнадцать! – Чарли тихо рассмеялся.

– А кто возьмёт меня такого? – Доминик долго и печально смотрел в глаза своему другу, и Чарли свободной рукой приобнял его за плечи.

– Есть один, – он загадочно улыбнулся.

– Вы смеётесь надо мной? – с ласковым укором взглянул на хозяина Нико.

– Ничуть, мой дорогой. Просто дай этому человеку время на то, чтобы осознать свои чувства к тебе.

– Вы о графе? – побелевшими от ужаса губами прошептал Доминик.

– Упаси Господь! Я об отце этого очаровательного малыша!

– Джереми? Да что вы, сударь, он ведь только что потерял любимого мужа…

– Умирая, Гарри завещал ему жениться во второй раз, чтобы Эдмунд вырос при отце. Джереми слишком горюет, чтобы осознать свою симпатию к тебе, но она есть. Ты ведь и сам это знаешь, но не смеешь отчего-то себе признаться в этом.

– Я… знаю, – с трудом выдавил Доминик, потупясь. – Но Джереми не знает моей истории. Он в ужасе отвернётся, если узнает.

– О, это неправда! – воскликнул Чарли. – Тот, кто любит, никогда не откажется! Никогда не отвернётся, что бы ни случилось! Джереми любит тебя, и твоя история вызовет сострадание и нежность в его душе. Не сомневайся в этом!

– Не буду, – Нико улыбнулся сквозь слёзы. – Давайте малыша, я уложу его в кроватку, и мы отправимся спать.

Доминик взял на руки спящего Эдмунда и бережно опустил в люльку, стоявшую у стены под матерчатым пологом. Глядя на беспомощное крошечное существо, мальчик нежно улыбнулся, представив, что он и правда станет отцом этого малыша и будет воспитывать его, как своего.

– Идём, – Чарли ласково взял друга за руку. – Уже пора.

Юноши вышли в коридор и молча направились в свою спальню. Оба были погружены в свои мысли: Чарли после разговора с женихом тосковал о родителях, а Доминик невольно вспомнил обо всех ужасах, что с ним произошли. Путь в спальню лежал через пустовавшее крыло, когда-то занимаемое родителями герцога и его братьев, а теперь закрытое. Глубоко задумавшись, молодые люди не сразу заметили фигуру, прислонившуюся плечом к стене. Различив в силуэте могучие плечи и волнистые волосы, оба улыбнулись.

– Мой господин, вам не стоило волноваться! Напрасно вы пошли нас встречать, – улыбнулся Доминик, растроганный тем, что Теобальд так за них беспокоится, что решил сопровождать их до спальни лично.

– Не напрасно, – ответил альфа, и оба юноши похолодели от ужаса. Прекрасная копна волос и могучие плечи принадлежали не только Теобальду.

– Граф, – дрожащим голосом ответил Чарли. – Что вы здесь делаете в такое позднее время? Уже полночь…

– Поджидаю двух очаровательных овечек там, где никто их не найдёт. Что, Доминик, ты ждал увидеть герцога? Уже и с ним спутался? – Доминик хотел возмущённо опровергнуть гнусное предположение, но тяжёлая рука вцепилась ему в волосы, и он жалобно вскрикнул. Чарли в ужасе попятился, прикидывая, лучше ли позвать на помощь Теобальда, или кого-то из слуг, однако его замешательство сослужило ему плохую службу. Ладонь Уильяма больно сжала плечо, и Чарли почти так же жалобно вскрикнул, как его друг мгновением ранее. Оба мальчика испуганно забились, пытаясь вырваться, но граф был силён, и если Чарли ещё что-то удавалось, то Доминик только сам себе делал больно.

– Ничего, мои хорошие, здесь нас никто не найдёт, – Уильям втолкнул Нико в комнату и, загородив собою проход, чтобы тот не выскользнул, удобнее перехватил Чарли, на этот раз за горло. Напрасно он списал со счётов своего бывшего слугу, который раньше почти никогда не смел сопротивляться. Доминик, видя, что его хозяину грозит опасность, со звериным рыком бросился на великана-графа, пытавшего управиться с брыкающимся Чарли. Не глядя, Уильям оттолкнул Доминика, но тот вновь набросился на него, как дикий волчонок, колотя его руками и ногами. Это уже оказалось больно, и не ожидавший подобного натиска Уильям растерялся и отпустил Чарли.