По расчету (СИ)

Сказав это, Чарли молча вышел в комнату Теобальда, не желая мешать влюблённым. Джереми подошёл к постели больного и, смущённо потупясь, сел на стул Чарли. Доминик чувствовал, что щёки его горят, и точно также не смел поднять глаз.

– Как ты… себя чувствуешь? – несмело начал Джереми, всё ещё глядя куда-то в сторону.

– Мне намного лучше. Я должен поблагодарить тебя – ты спас мне жизнь. Я уверен, что не смог бы выжить после того… Того, что случилось бы. Спасибо тебе.

– Ники, я… Скажи, ты помнишь, что я говорил тогда? Помнишь хоть что-нибудь? – Джереми замер, ожидая ответа.

– Я всё помню, – щёки Доминика запылали ещё сильнее.

– Что же, тогда мне не так трудно будет признаться снова. Я люблю тебя. С тех пор, как увидел в первый раз.

Несколько мгновений молодые люди молчали, не решаясь посмотреть друг другу в глаза. Наконец Доминик собрался с силами и прошептал едва слышно:

– И я люблю тебя.

В комнате снова стало тихо. Ни один из влюблённых не знал, что делать дальше. Доминик, сполна познавший обратную сторону любви, не имел понятия о том, как нужно вести себя в подобных ситуациях. Джереми, впервые женившийся меньше года назад по воле родителей тоже не знал, что подобает делать, когда признаёшься в чувствах. Он был нежно привязан к Гарри, но это, всё же, была не любовь. Он впервые понял, что это такое: когда Доминик был рядом, его сердце замирало, кровь стучала в висках, голос дрожал от волнения, но в то же время по телу разливалось приятно тепло, похожее на тепло камина, когда возвращаешься ночью в лютую стужу с улицы домой.

И Джереми, и Доминик уже не были невинны, но, всё же, смущение и трепет первой любви не уступили место искушённости и ленивому безразличию людей, уже предававшихся плотским утехам. Особенно волнительно было Доминику: он познал двух альф, первый из которых обесчестил его ради забавы, а второй держал в рабстве, и теперь сердце заходилось от страха и надежды, что в третий раз всё будет совсем иначе.

Джереми знал, что Доминик не невинен – сцена с графом убедила его в этом окончательно, но это знание никак не повлияло на его чувства.

– Ники, я люблю тебя. Ты знаешь, что я уже был женат. Гарри был хорошим человеком и добрым мужем, я был привязан к нему, но чувства к тебе – совсем другие. От тебя у меня голос дрожит, и я счастлив видеть тебя, даже мельком. И я готов убить за тебя.

– Это я видел и знаю, – смущённо улыбаясь прошептал мальчик.

Джереми склонился к юноше и, взяв его руку, поцеловал осторожно и нежно, совсем так, как целуют руки знатным господам их мужья. Доминик зарделся, но руки не отнял. Джереми, оторвавшись от тёплой ладони, приподнял голову и притронулся губами к губам мальчика, и тот вздрогнул, впервые почувствовав поцелуй, подаренный с любовью и лаской.

– Я люблю тебя, мой мальчик, мой Ники… Я так тебя люблю. Долго же я не смел признаться в этом даже самому себе…

– Я понимаю, – Доминик погладил альфу по кудрявой голове. – Ты перенёс тяжкую утрату, и я очень сожалею об этом. Но Джереми, мой путь тоже не был устлан розами, и я хочу, чтобы ты знал всё обо мне. Я боюсь, ужасно боюсь, что моя история отвратит тебя от меня и остудит твои чувства, но молчать я не могу.

– Я знаю, что граф принуждал тебя к разврату с ним. Я ведь сам видел это на днях и, как видишь, я всё ещё здесь, и чувства мои всё так же сильны, – Джереми ласково улыбнулся юноше.

– Это не всё, Джерри. Граф принуждал меня, и в том нет моей вины, но беда моя не в этом: граф не был для меня первым альфой. Вся моя история началась с того, что я влюбился. Он был, как говорят, первый парень на деревне, и в него были влюблены все, в том числе и я. И мне стыдно говорить об этом сейчас, тем более тебе. И однажды по своей глупости и влюблённости я ему поверил. А спустя час мой отец выгнал меня из дому, и очень скоро я попал к графу. Вот так. Я многое бы отдал, чтобы этого не было.

Доминик несмело посмотрел на Джереми, опасаясь увидеть холодность и презрение на его лице, но альфа смотрел на мальчика с нежностью и состраданием.

– Доминик, я действительно тебя люблю. И твоя история не вызывает во мне ничего, кроме ненависти и гнева к тому мерзавцу и ещё большей любви к тебе. Ники, я буду счастлив стать для тебя тем, кто заставит тебя забыть о твоих обидах и горестях.

Джереми снова поцеловал маленькую ладонь.

– Отдыхай, мой мальчик. Кажется, я прервал твой разговор с мистером Чарльзом.

– Джереми, – омега приподнялся с постели и ухватил уходящего собеседника за рукав. – Скажи… скажи ещё раз. Я раньше никогда этого не слышал. Никто никогда не говорил мне подобного.

– Я тебя люблю, – альфа улыбнулся и погладил Доминика по голове. – Я люблю тебя. Люблю.

– И я люблю тебя, – мальчик откинулся спиной на подушки и счастливо улыбнулся, провожая глазами уходящего Джереми.

***

Уильям был в бешенстве. Он расхаживал по своей спальне, заложив руки за спину и проклиная брата самыми страшными словами, которые в избытке приходили ему на ум.