По расчету (СИ)

Слуги охотно посторонились, и Теобальд, собрав волю в кулак, вошёл в комнату. Шторы были плотно задёрнуты, на столе горела свеча, только недавно зажжённая – видимо, её принесли слуги. На обоях прямо над кроватью красовалось мокрое пятно, цветы из разбитой вазы валялись на полу и на постели. На постели же, среди битого стекла, среди пятен крови и цветов лежал мальчик, безвольно раскинув руки и устремив в потолок удивлённый, уже остекленевший взгляд васильково-синих глаз. Его руки и грудь были сплошь покрыты кровоподтёками от впившихся осколков и, надо полагать, примерно так же дело обстояло и со спиной. Худая шея и ключицы были покрыты укусами, столь сильными, что чёрные пятна расползались вокруг кроваво-красных отметин – Уильям впивался в нежную кожу до крови. Особенно досталось трём родинкам на шее – граф будто пытался откусить кожу вокруг них. Синяки и кровь на бёдрах, разодранные осколками колени, тонкая струйка, стекающая из носа и смешивающаяся с точно такой же, стекающей из уголка губ.

Теобальда передёрнуло. Растерзанный ребёнок удивлённо и жалобно смотрел в потолок, приоткрытые губы, кажется, только-только испустили последний вздох.

– Надо унести его отсюда и привести в порядок, – с усилием вымолвил герцог. – Похороним его сегодня же днём.

Сказав это, Теобальд отвернулся, прикрыв ладонью глаза. О да, он, как и Картер, тоже многое бы отдал, чтобы не видеть изувеченное худощавое тело, лежащее на кровати в той позе, в какой его оставил ненасытный Уильям.

Картер подошёл сзади и положил руку на плечо брату.

– Что будешь делать?

– Я впервые в жизни не просто желаю человеку смерти, но и сам готов убить его.

– Остуди свой пыл. Ты бы лучше вызвал сюда констебля из Лондона. Пусть он разбирается.

– Ты действительно считаешь, что полиция что-то сделает? Это даже смешно. Уильям богат. Он откупится от кого угодно.

– Тогда что?

– Не знаю. Боюсь, у меня только два варианта – убить его или вышвырнуть из поместья. Навсегда.

– Не марай руки. Поступи умнее.

– Если я прогоню его прочь, он пойдёт дальше нести людям горе и смерть. Ты же сам говорил, что убить такую дрянь – благодеяние.

– Я тоже говорил это в пылу гнева. Какой бы дрянью не был человек, не тебе его судить и, уж точно, не тебе казнить.

– Дуэль?

– А если он убьёт тебя? – Картер не на шутку испугался за брата.

– Не убьёт.

– Постой. Подожди. – Руки Картера тряслись. – Не совершай опрометчивых поступков. Вызвать его на дуэль ты успеешь всегда. Неужели ты и в самом деле готов рискнуть своей жизнью и бросить на произвол судьбы Чарли? А если Уилл убьёт тебя, подумай, что будет с Нико и Чарли? А? То же самое, что с этим несчастным мальчиком.

Теобальд вздрогнул, на мгновение отчётливо увидев Чарли, лежащего в точно такой же нелепой и беззащитной позе, израненного и мёртвого.

– Не говори об этом. Не говори.

– Ладно. Если ты всё же склоняешься к дуэли, я обещаю тебе, что если он победит тебя, я сразу убью его. Я не допущу его до Чарли.

Теобальд измученно улыбнулся брату.

– Что ж. Пока нам здесь делать нечего. Я пойду к мальчикам, отопру их, а ты ложись спать. Ещё слишком рано.

Картер покачал головой.

– Я не оставлю тебя одного. Я с тобой.

Теобальд ничего не ответил, но в его душе, исполненной ужаса, ненависти и боли, шевельнулось другое чувство. С ним рядом был его единственный, самый верный друг, которому герцог мог доверять, как самому себе. Теобальд всегда любил младшего брата, заботился о нём, доверял ему свои сердечные тайны, потакал его прихотям, позволял ему вольности и даже баловал иногда, как ребёнка. Но только сейчас, только в минуту, когда над ним нависла смертельная опасность, Теобальд всё понял. Это не он заботился о Картере. Всегда было наоборот. Кто всегда проверял, верно ли составлены документы и выискивал подвохи в бумагах? Кто всегда был рядом, если на душе было скверно? Кто поддерживал в минуты утрат? Чья заботливая рука всегда протягивала чашку чая, перо, газету, не дожидаясь просьбы, угадывая желания? Кто бережно заботился о юном Чарли, когда тот только прибыл в чужой дом? Кто теперь был рядом и предлагал свою помощь? Кто только что признался в том, что готов убить за Тео, и за Чарли, и за Доминика? Теобальд почувствовал рядом сильное плечо человека, которого всегда считал глупым мальчишкой и понял вдруг, что без Картера вся его жизнь была бы иной. Приятное чувство защищённости впервые за много лет окутало герцога теплом. С тех пор, как умер отец, Тео всегда был старшим, самым сильным, защитником. Теперь же приятно было знать, что защитник не он, а Картер. Человек, который всегда был рядом и всегда приходил на помощь, как и сейчас пришёл, подставив твёрдую руку, на которую можно было опереться.

Теобальд посмотрел на брата, шагавшего рядом с ним с измождённым бледным лицом.

– Картер.

– Что?

– Я только сейчас понял, как много ты для меня делаешь. Ты всю свою жизнь положил на то, чтобы быть рядом со мной и заботиться. Я был слеп, а сейчас прозрел. Спасибо тебе, мой друг.

Картер тепло улыбнулся в ответ, но сразу же тряхнул головой и натянул на лицо ехидную усмешку.