По расчету (СИ)

Чем больше граф думал о сложившейся ситуации, тем отчётливее понимал: пришла пора действовать. Смерть брата, являвшаяся истинной целью визита, теперь казалась не просто способом завоевать поместье и титул. Уильям чувствовал, как дрожит от предвкушения каждая жилка в его теле, как только он воображал себе погибшего от его руки Теобальда. Какой-то сладострастный трепет охватывал его, когда он представлял себе распростёртое на полу тело близнеца, своего извечного обидчика, с раной, пачкавшей кровью белоснежную рубашку, его стремительно бледнеющее лицо, испуганный взгляд и жалкое выражение.

В своих тайных мечтах Уильям заходил дальше, чем простое отравление или удар ножом в спину. Ночами ему грезилось, что ему удастся не только умертвить брата, но и как следует измучить его перед смертью. Закрывая глаза, граф отчетливо видел сырое подземелье, связки ржавых цепей, целый арсенал лезвий, штыков, кувалд, игл и прочих металлических и каменных предметов, пригодных для нанесения страшных увечий. Ратленд, стоило ему только закрыть глаза, видел распростёртое окровавленное тело, так похожее на его собственное, покрытое ожогами и порезами, слышал болезненные стоны и мольбы о пощаде, которым не суждено растопить безжалостное сердце мучителя. Эти картины не только побуждали Уильяма действовать и поскорее, но и приводили его в состояние духа, близкое к опьянению.

Сейчас, расхаживая по собственной спальне, рисуя в своём воображении сцены кровавой расправы, Уильям ощутил, что в душе его поднимается и закипает ярость, которую просто необходимо выплеснуть на кого-то или, хотя бы, на что-то. Не в силах более сдерживать свои гнусные порывы всепоглощающей ненависти ко всему окружающему, граф схватил первое, что попалось ему под руку – вазу с цветами – и швырнул её в стену над кроватью, с наслаждением глядя, как мокрое пятно расползается по обоям.

Грохот в барской комнате столь поздно ночью не остался незамеченным, и проходивший мимо слуга, юный Юстас, только недавно принятый на службу в поместье герцога и ещё не знавший о скверном характере его брата, решил заглянуть и спросить, не нужно ли прибрать в комнате. Постучавшись, омега просунул голову в приоткрытую дверь.

– Господин, я слышал какой-то шум. Вам нужна помощь?

– Пошёл вон, паскуда! – рявкнул граф, сверкнув на испугавшегося мальчика бешеными глазами.

Граф был раздражён неожиданным появлением сопляка в его комнате, но стоило ему повернуться и взглянуть на незваного посетителя, как в голове его блеснула прекрасная мысль. Что же, если Доминик никак не даётся ему, а другая добыча сама идёт в руки, грех не воспользоваться прекрасной возможностью отвести душу.

Мальчик был хорошенький: низкий, худой, с круглым личиком и наивными синими глазами. Граф даже на секунду отвлёкся от своих грязных помыслов, всматриваясь в эти глаза, яркие, как два василька, удивляясь столь необычному цвету. Русые волосы юноши были аккуратно собраны в пучок, на голове красовалась кружевная шапочка. Мальчик весь испуганно сжался от неожиданной грубости и хотел было уйти, но граф натянул на лицо ласковую и приветливую улыбку, сам содрогаясь от осознания, насколько он сейчас похож на Теобальда.

– Постой-ка, любезный. Я погорячился, прости мне мою грубость. Я тут немного испачкал обои – будь добр убрать.

Мальчик кивнул и вошёл в комнату. В руке его была тряпка, которой он протирал пыль, и он направился к стене за кроватью, чтобы устранить последствия графской горячности. Уильям тяжёлым взглядом проводил худосочную фигурку, про себя отмечая особенности мальчика – очень бледную кожу и три довольно крупных, размером с горошину, родинки на шее: одна сразу под ухом, другая чуть ниже и ближе к спине, а третья у самой кромки чёрной рубахи. Уильям плотоядно облизнулся, наблюдая, как мальчик взбирается на стул, чтобы дотянуться до мокрого пятна.

На вид мальчишке было не больше шестнадцати-семнадцати лет, да и на лице у него было написано, что он – самая настоящая невинная овечка, понятия не имеющая о том, что может угрожать столь юному омеге в пустой комнате наедине с альфой. Юноша старательно тёр тряпкой обои, пытаясь хоть немного их обсушить, когда неосторожно оперся рукой о спинку кровати, усыпанную осколками вазы, и ахнул от неожиданности, ощутив, как острый кусок стекла впился ему в ладонь. Мальчик осторожно извлёк осколок, стараясь не кривиться от боли, и, облизнув кровоточащую ранку, окинул взглядом постель, всю усыпанную мелким крошевом и залитую водой.

– Сударь, тут надо будет всё поменять – я сейчас схожу за чистым бельём.

– Не торопись, – ответил граф, незаметно оказавшийся прямо за спиной мальчика.

Пока Юстас оттирал стену от воды, Уильям успел закрыть дверь на замок и спрятать ключ в ящик стола. Мальчик этого не видел, а потому ещё не знал, что оказался в ловушке. Граф неторопливо подошёл к окну и закрыл его, чтобы никто не мог даже со двора услышать того, что происходит в комнате. Это была излишняя предосторожность, так как в полночь вряд ли кто-то пошёл бы на улицу.