По серебряному следу. Дворец из стекла

Суденышко, что наконец закачалось на воде рядом с пустой бутылкой, словно скинув с себя стеклянную маску, было Лиске как раз впору. Нелегко было выяснить, какие желания таились в ее сердце. О себе и своем прошлом Лиска упорно молчала – гораздо упорнее, чем даже сам Джекоб. Но ведь недаром его ремеслом было выходить на след вещей, скрытых от посторонних глаз. Ракушка, которую она носила при себе… то, что лодки она осматривала со знанием дела, как он лошадей… мечтательное выражение лица, которое всегда вызывал у нее крик чаек… отговорки, которые она находила, чтобы только сделать крюк и хоть одним глазком взглянуть на море… Он слышал, как во сне она бормочет про серые волны и про рыб, чьи чешуйчатые тела освобождает из сетей. И все же, пока кораблик Юлиуса Брамса не выплыл из бутылки, Джекоб беспокоился, правильно ли истолковал все эти скрытые подсказки.

Лиска обняла его так крепко, как никогда прежде. Она спрятала лицо у него на груди, будто стыдилась своего счастья.

– Ты бы поторопилась, – сказал он. – Когда стемнеет, кораблик вновь уменьшится. А вырастает он только раз в год. – Он уселся на берегу. – Ну, давай уже! Я буду ждать здесь. И с места не сдвинусь. Обещаю.

Она зашла в холодную воду, хотя вода заливалась в сапоги, и поставила парус так непринужденно, словно ее руки никогда ничего другого и не делали. Ветер и вода понесли ее вдаль, и вслед ей, танцуя, летели снежинки, будто с неба дождем сыпали звезды.

Джекоб же сидел на берегу, кутаясь в чепрак[25], и чувствовал, что улыбается. Вытянув руку, чтобы ловить снежинки, он ощущал, как они тают на теплой коже. Редко когда ему было так хорошо.

Вдруг перед ним из воды вынырнула рыба с бледно-золотистой чешуей и уставилась на него водянистыми голубыми глазами, словно действительно ждала, что он выскажет какое-нибудь пожелание.

Но Джекоб молчал. Об исполнении своих желаний он лучше позаботится сам. А в этот туманный зимний день у него только одно и было: видеть Лиску такой счастливой как можно чаще.

Фрагмент для ознакомительного чтения Бесшабашный Камень во плоти

1 Однажды давным-давно

В квартире темным зверем дышала ночь. Тикали часы. Деревянные половицы скрипнули, когда Джекоб тихонько выскользнул из своей комнаты, – и все потонуло в ночной тишине. Но Джекоб ночь любил. Она казалась ему черным плащом, сотканным из свободы и опасности, и тьма ее наполняла квартиру шепотом забытых историй – о людях, которые жили в ней когда-то, задолго до того, как они с младшим братом родились. Уилл называл квартиру королевством. Джекоб не сомневался, что это брат придумал, начитавшись дедушкиных сказок. Их пожелтевшие страницы пестрели чужими на слух немецкими словами и картинками с изображением замков и хижин – те выглядели совсем иначе, чем небоскребы и жилые кварталы, на которые они смотрели из своих комнат. Не составило никакого труда убедить Уилла, что квартира заколдована, потому что в ней семь комнат и расположена она на седьмом этаже. Всего два года назад Уилл даже поверил Джекобу, что все здание построил живущий в подвале великан. Он верил старшему брату всегда.

Яркие огни города за окном приглушали свет звезд, а в большой квартире было нечем дышать от материнской печали. Джекобу казалось, что у маминой печали запах ее духов, без которого так же немыслимо представить просторную квартиру, как без поблекших фотографий в коридоре, старомодной мебели и обоев.

Джекоб прокрался в ее комнату, но мать, как обычно, не проснулась. Перед этим они опять ссорились, и на миг ему нестерпимо захотелось погладить ее лицо. Порой он мечтал найти что-то, что сотрет с ее лица всю эту печаль: какой-нибудь заколдованный носовой платок или перчатку – слегка дотронешься ими до ее губ, и на них заиграет улыбка. Не один Уилл слишком много вечеров провел, слушая дедушкины сказки.

Джекоб выдвинул ящик ее прикроватной тумбочки. Ключ лежал сразу за таблетками, позволяющими ей уснуть. «Снова ты? – почудился ему насмешливый вопрос ключа, когда он его достал. – Вот обалдуй! Все еще надеешься, что однажды ночью я открою тебе нечто большее, чем пустую комнату?»

Может быть. В двенадцать лет такие чудеса еще представимы.

В комнате Уилла горел свет: братишка боялся темноты. В отличие от старшего брата он много чего страшился. Прежде чем открыть дверь в комнату отца, Джекоб удостоверился, что Уилл крепко спит. Мама не заходила туда с тех самых пор, как отец исчез, а вот Джекоб не мог сосчитать, сколько раз прокрадывался по ночам в пустую комнату в поисках ответов на вопросы, на которые мама отвечать не хотела.

В комнате все оставалось нетронутым, будто Джон Бесшабашный еще час назад сидел за письменным столом. На спинке стула висела вязаная кофта, которую он так часто носил, а рядом с календарем, по-прежнему открытым на какой-то прошлогодней дате, на тарелке засыхал использованный чайный пакетик.