По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918

Клопов осклабился во весь рот и покраснел, даже маленькие капельки пота показались у него на лбу. Карие живые глазки весело и в то же время растерянно засверкали, точно Клопов не понимал, шутит ли прапорщик Муратов или говорит серьезно.

– Их благородие пойдут, и вы тоже, как же мне оставаться… – смущенно пробормотал Клопов.

– Ладно, иди, когда хочешь, может, как раз еще и Георгия заработаешь… – ласково произнес я. Клопов с торжествующим лицом, точно получил приятный подарок, вышел из землянки.

Вслед за ним вышли и мы и направились ходом сообщения на передовую линию, откуда мы хотели внимательно изучить впереди лежащую местность, на которой нам предстояло действовать этой ночью.

Снежная пороша все еще кружилась в воздухе, и поэтому небо и земля слились в один какой-то белесоватый фон. Даже в бинокль трудно было хорошо рассмотреть австрийские окопы. Все наше внимание было сосредоточено на небольшом продолговатом бугорке, который выступом выдвигался далеко вперед за линию австрийских проволочных заграждений и который находился как раз против середины нашей роты. Нам хорошо было известно, что на этом месте австрийцы каждую ночь выставляли пост, но какой численности был этот пост, этого, конечно, мы не могли знать. Захват этого поста мы и решили с прапорщиком Муратовым поставить целью нашей разведки. В эту минуту мы были похожи на каких-нибудь генералов перед сражением, производящих рекогносцировку местности. Мне только кажется, что наше чувство должно было быть острее, так как нам предстояло не только руководить нашей маленькой боевой единицей, но и самим быть в первых рядах, а не сидеть в каком-нибудь штабе за пределами не только ружейного, но даже артиллерийского огня. От этого картина сильно меняется.

В настоящий момент благодаря пасмурной погоде даже в бинокль нельзя было отличить приковывавшего наше внимание бугорка. Все представлялось одним снежным полем, на фоне которого темной узкой лентой извивалась линия австрийских проволочных заграждений, а за ними был, словно в тумане, Радлов со своей заводской трубой. Но все же приблизительно мы могли определить местонахождение этого бугорка. Поэтому тут же и наметили план действий. План этот был таков. Для того чтобы возможно скрытнее подобраться к австрийскому посту, мы решили отправиться на разведку в белых халатах в количестве семи человек. В данном случае, где главным нашим оружием была скрытность и осторожность, с такой небольшой партией можно было действовать лучше всего. В то же время она была настолько сильна, что если бы нам удалось напасть на австрийский пост врасплох, то можно было бы рассчитывать на успех. Согласно выработанному плану, наша партия разведчиков должна была выйти из окопов после полуночи, постараться зайти этому австрийскому посту, занимающему бугорок, слева и даже отчасти с тыла, чтобы наш налет был бы с той стороны, откуда австрийцы и не ожидали бы. Мы нарочно выбрали левую по нашей руке сторону для нападения, так как в этом месте австрийские проволочные заграждения довольно глубоким заливом вдавались вовнутрь, и мы здесь поэтому больше были гарантированы от опасности быть обнаруженными. Если удастся подобраться незаметно к австрийскому посту на близкое расстояние, то решено было атаковать его без выстрела и бесшумно.

– Ах, интересно, черт возьми! – не выдержав, воскликнул прапорщик Муратов, потирая руки от удовольствия.

Вызвали подпрапорщика Бовчука. Тот не замедлил явиться.

– Что прикажете, ваше благородие? – как всегда молодцевато вытягиваясь в струнку и беря под козырек, отчетливо произнес боевой подпрапорщик.

– Нам нужно четырех отборных молодцов на разведку; хотим караул снять. Не найдется ли там у вас охотников? – сказал я, будучи совершенно уверен, что подпрапорщик Бовчук вызовется быть в числе этих четырех. И я не ошибся.

– Дозвольте мне тоже… – нисколько не рисуясь, просто заявил Бовчук.

– Хорошо. Ну и еще там кого-нибудь троих, пусть придут сюда без винтовок.

– Слушаюсь.

Бовчук быстро скрылся за траверсом[33] окопа. Не прошло и четверти часа, как перед нами вместе с Бовчуком вытянулись, взяв под козырек, три молодцеватые фигуры.

– Здорово, молодцы, – произнес я, невольно любуясь этими открытыми, мужественными и честными солдатскими лицами.

– Здравия желаем, ваше благородие! – сдержанно ответили те.

Между ними были и знакомые уже читателю люди. Смуглолицый коренастый Городенко, командир 2-го взвода Белов и командир 1-го взвода Зашибайло, богатырь-малоросс с небольшой русой бородкой.

По словам подпрапорщика Бовчука, охотников на разведку оказалось больше, чем надо. Но и те, которые стояли теперь перед нами, держа руки по швам, были как на подбор.

– Вот что, ребята, – начал я, – нас пойдет всего семь человек: я, прапорщик Муратов, Клопов и вас четверо. В 12 часов соберитесь около моей землянки в белых халатах. Пойдем снимать караул, который вон там, на том бугорке, впереди австрийских проволочных заграждений, знаете? – Я показал рукой в том направлении, где приблизительно был этот бугорок.

– Так точно, знаем…