По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918

Очутившись за проволокой, я да, вероятно, и другие мои товарищи по разведке почувствовали себя такими маленькими и ничтожными перед раскрывшимся перед нами широким белым саваном мертвого поля, словно мы в эту минуту были оторваны от всего мира. Точь-в-точь как маленький кораблик, покинув берег материка, вышел на простор океана… Все так казалось необычно и сказочно. Сумрак ночи… Мутное темное небо, смешавшееся с мутным снежным покрывалом земли. И таким одиноким и беспомощным чувствуешь себя в этом море снега и темноты между нашими и австрийскими окопами. И чем дальше продвигались мы вперед, чем туманнее становились наши проволочные заграждения, тем безотраднее становилось на сердце и тем сильнее было это ощущение беспомощности и оторванности. О, какими счастливыми, казалось, были те, кто в эту минуту мог спокойно сидеть в своей землянке, там, в этих наших сделавшихся милыми сердцу окопах, оставшихся позади нас и утонувших в темноте ночи! Где-то далеко-далеко в душе чуть заметно шевелилось, будто сосало, чувство, похожее на раскаяние. «К чему? Зачем? Кому нужна эта жертва, если всех перебьют? Что ты сам лезешь на рожон? Еще не поздно… Сделай пассивную разведку: посмотри, прислушайся да и назад в теплую землянку… Долг не нарушишь…» – шептал мне искушающий внутренний голос. Но какая-то другая, могучая сила поднялась во мне, та сила, которая толкает людей на подвиги, и, подобно шумному приливу моря, затопила мою душу Я безотчетно отдался этой стихии. Да и не до того было, чтобы разбираться в душевных настроениях. Мы уже прошли много наших секретов и осторожно продвигались к цели нашей разведки. Впереди хлопнул одиночный ружейный выстрел. Близко около нас свистнула пуля. Но мы не беспокоились, так как хорошо знали, что это был случайный выстрел. Австрийцы еще не могли нас обнаружить. Но сердце забилось сильнее… Это была не сказка, не сон, но жуткая действительность, жуткая в своей грозной таинственности. В ночном сумраке все принимало какие-то причудливые формы. В каждой воронке от снаряда, зиявшей иногда на белом фоне снега, в каждом небольшом кустике или неровной складке местности, встречавшейся по пути, мерещились австрийцы, которые точно уже давно подметили наше движение и только и ждут удобного случая, чтобы уничтожить нашу маленькую горсточку разведчиков. С каждой минутой положение становилось все напряженнее, и нервы натягивались как струны. Я инстинктивно озирался вокруг себя, пристально вглядываясь в ночной сумрак, но ничего не мог рассмотреть. Наоборот, чем больше я вглядывался, тем больше сливались небо с землей, образуя одну сплошную мутную пелену. Даже круги пошли перед глазами… Но ведь на мне лежала ответственность не только за свою жизнь, но и за жизни всех остальных шести человек, так сказать цвета моей роты, потому что в моих руках была руководящая инициатива. И требовались большое напряжение воли и присутствие духа, чтобы начатое дело довести до конца. Впереди взвилась ракета и яркой звездой вспыхнула над нашей головой. Мы точно подкошенные попадали на землю и, прильнув к холодному мягкому снегу, лежали до тех пор, пока ракета не потухла недалеко от нас. За этот короткий промежуток времени, чуть-чуть приподняв голову, я успел заметить, что ракета пущена с того именно бугорка, на который австрийцы каждую ночь выставляли караул. Направление движения было нами взято с самого начала правильно, так как бугорок находился теперь как раз против нас на расстоянии шагов четырехсот.